Поль Феваль - Карнавальная ночь

– Потому что все часы из этого дома перекочевали в ломбард. Спокойной ночи!

– Погодите, последний вопрос. Вы служите у господина Дебана, не так ли, господин Леон Мальвуа?

– Ну да, господин просто Ролан. Я его четвертый клерк.

– Я приходил, чтобы встретиться с вашим хозяином… по срочному делу. Он сейчас дома?

– Нет.

– Вы не знаете, где он может быть?

– Знаю. Пале-Рояль, галерея Валуа, номер сто тринадцать.

– В игорном доме?

– Он – солидный нотариус.

– Я отправляюсь за ним в Пале-Рояль.

– Не стоит, если вы хотите взять у него денег.

– Наоборот, я хочу их ему дать.

– Это опасно! Подождите до завтра, господин просто Ролан… Возможно, мы вместе вернемся с кладбища Монпарнас.

Лишившись таким образом возможности выполнить поручение матери, Ролан вернулся домой.

– Тс-с! – прошептала мадам Марселина, соседка, когда Ролан осторожно открыл дверь в комнату Терезы. – Она спит.

Мадам Марселина была статной полной женщиной, на Ролана она смотрела с нежностью наставницы. Она гордилась своим учеником и вовсе не сетовала на то, что с появлением Маргариты Садула ее роль свелась к роли наперсницы. Впрочем, бывало ли такое, чтобы ученики обижали полюбившихся им учительниц? У соседки было золотое сердце, кроме того, она присматривала за больной. Мадам Тереза любила соседку, та была готова часами беседовать о взбалмошном, обожаемом, несравненном Ролане.

Вот и сегодня Тереза и мадам Марселина долго обсуждали Ролана, а потом Тереза задремала с именем сына на устах.

Ролан был немного встревожен. По дороге домой он неотступно размышлял о том, что с ним случилось в доме N 3 по улице Кассет. Звуки рожков и карнавальный гомон не смогли вывести его из задумчивости. А вывод, который он сделал из своих размышлений, был таков: «Здесь какая-то тайна. Но Маргарита чиста, как ангел!»

Что ж, ведь Ролану было всего восемнадцать лет. Когда мальчику приходит пора становиться мужчиной, уроки соседки ему не помогут. Добровольная наставница дает знания, возможно преждевременные, но настоящая зрелость приходит лишь с годами. Посему не стоит чересчур упрекать мадам де Варен, несмотря на лицемерные жалобы человека, из чьего каменного сердца она высекла первые искры.

О великая душа, с такой необыкновенной силой воспевшая молодость! Чудный гений Руссо заставлял трепетать сердца многих поколений. И подумать только, что этот человек любил лишь одиночество и свои задушевные мечты, клеветал на добродетель, не доверял дружбе и оскорблял подозрением самого Господа!

Ролан, хвала небесам, не был гением и никого не оскорблял подозрением. Он был добрым малым, и будущее представлялось ему ясным и безоблачным. Он верил всем: своему учителю, полубогу в искусстве, матери, святой праведнице, соседке и даже Маргарите Садула. Тут он, возможно, зашел чересчур далеко, но что вы хотите от восемнадцатилетнего юноши?

– Тебе пора одеваться, негодник, – понизив голос, сказала соседка. – Тереза проспит спокойно всю ночь, к тому же с ней буду я.

Ролан подошел к изножью кровати и взглянул на больную, которая спала, сложив руки на груди. Она была так бледна, что глаза Ролана увлажнились.

– Неужели когда-нибудь она заснет, чтобы больше не проснуться! – прошептал он.

Соседка была женщиной весьма многоопытной.

– Ого, да мы грустим, – сказала она, – и даже костюм Буридана нас не радует… Что-нибудь случилось? – немедленно приступила она к допросу.

– Нет, ничего, – ответил Ролан, упав в кресло.

– С кем ты ее застал? – настаивала мадам Марселина. – Со студентом? С солдатом? Или, может быть, с благородным отцом семейства?

Ролан пожал плечами и встал, не желая продолжать разговор.

– Я помогу тебе одеться, – предложила соседка.

– Нет-нет, – поспешно отказался Ролан. – Останьтесь с матушкой, она может проснуться.

– Хитрец, – пробормотала соседка. – Мне нравится, что ты всегда называешь ее «матушкой». Сын чулочника говорит «моя мать».

Ролан вышел, пересек лестничную площадку и оказался в комнате соседки. Это было таинственное место, святилище, лаборатория, достойная пера Бальзака. Кому, как не ему, описывать поблекшую молодость, застывшие улыбки, увядшие цветы! Но мы заняты другим сюжетом, к тому же мадам Марселина – такая славная женщина!

Ролан сел в ногах кровати, на которой лежал костюм Буридана, и обхватил голову руками.

Соседка трижды ошиблась: это не был ни благородный отец семейства, ни военный, ни студент, это был клерк нотариальной конторы. Однако она верно угадала с первого взгляда причину грусти Ролана.