Пары, гулявшие под руку вдоль тротуара, не могли говорить ни о чем другом; знакомые, встретившись на улице, перебрасывались названием нашумевшей пьесы, словно модным словечком; два полицейских, встретившись на границе своих участков, с лукавым видом рассуждали опять же о «Нельской башне».
Когда парижане начинают превозносить кофе или Расина, или нечто даже менее значительное, никакой мадам де Севиньи их не образумить. Это как лихорадка, инфекция, и остается лишь терпеливо ждать, пока увлечение пройдет само собой. И заметьте, выступая против, мадам де Севиньи волей-неволей присоединяется к общему безумному хору. Оппозиция – необходимая часть парламента. Говорить «за», говорить «против» – какая разница! Лишь бы говорить, вот в чем истинное наслаждение!
Не успев свернуть за угол улицы Святой Маргариты, Ролан, оставивший своего «Буридана» у соседки, столкнулся с двумя Ландри, одним Готье д'Онэем, тремя Орсини и одним Ангерраном де Мариньи. (Впрочем, последний, возможно, был в своем истинном обличье.) Улицы Бонапарта тогда не существовало, а то сколько бы дев Франции, в масках спешащих на буйный праздник у реки, задело бы Ролана локтем!
На улочке Таранн юноша повстречался с Филиппом д'Онэем, преступным кровосмесителем, погибшим во цвете лет. В конце проезда Драгон Маргарита Бургундская («Королева!!!») объяснилась ему в любви, у больницы Красного Креста он налетел на цыганку, пристававшую к кавалерам с непристойными предложениями. Бедная история прошлых веков! С ней делали что хотели, а она, как лев в известной басне, была не в силах себя защитить.
На углу улицы Старой Голубятни Ролан окликнул приятеля-подмастерья, переодетого савояром:
– Куда ты идешь, Генгу?
– На Нельскую башню! – «страшным» голосом ответил Генгу.
Казалось, что по какой из улиц, образующих узор «гусиной лапки», ни пойди – по Севрской ли, по улице Шерш-Миди, по улице Гренель, по улице Фур-Сен-Жермен или по улице Старой Голубятни – всюду словно эхо прокатывались покорившие всех два слова. Их выкрикивали радостные голоса, выпевали охотничьи рожки, они угадывались в пьяной ругани и победно звучали в буйном веселье карнавала. По крайней мере, Ролану они чудились повсюду.
Когда он ступил на улицу Кассет, какой-то выпивоха важного вида, одетый ночным сторожем, по-отечески раскрыл ему свои объятия со словами: «Три часа, льет дождь. Спите, парижане!» Видимо, в вине пребывала не только истина, но и Нельская башня.
Однако, несмотря на всю свою важность, «ночной сторож» бессовестно лгал. В многочисленных монастырях на Севрской улице только что прозвонили четыре часа пополудни. Сумеречный свет еще соперничал с зажженными фонарями. Кроме того, погода стояла прекрасная, и ни один человек в Париже не помышлял о том, чтобы лечь спать.
Ролан вошел в ворота дома № 3 по улице Кассет, большого солидного дома. Консьерж принимал гостей. Его дочка красовалась в средневековом головном уборе, в башмаках с загнутыми вверх носками, с пояса свисал огромный кошелек. Перед ней распинался сосед – овернец, переодетый ученым книжником. Ролан осведомился о мэтре Дебане, консьерж расхохотался.
– Хо-хо! Мэтр Дебан! Сегодня карнавал, уж извините! Его более трезвая жена подсказала Ролану:
– Первая дверь направо со двора.
– Какой этаж? – спросил юноша.
– Любой, – был ответ.
А солдат караульной службы, с козлиной бородкой, повесивший свой ключ на гвоздь, добавил:
– Черт побери! Ставлю пять су против анжелота, что этот ловкач отправился со своими охранными грамотами к Орсини.
Первая дверь направо со двора вела в пятиэтажную пристройку в пять окон по фасаду. Массивный позолоченный герб над входом внушал надежду на радушный прием у нотариуса. Ролан постучался, ему никто не ответил. Сделав шаг назад, Ролан оглядел здание. Окна на первом и втором этажах были черны, свет горел на третьем, четвертом и пятом.
Ролан повернул ручку и вошел. В вестибюле горела лампа, и Ролан смог разглядеть над одной из дверей надпись крупными буквами «Нотариальная контора», но дверь эта была заперта. Сверху доносился лай собак, стон гитары, звон кастрюль, а также густой запах приготавливаемой еды. Юноша преодолел первый пролет, выбрал дверь, выглядевшую приличнее прочих, и постучал.
– Вам кого? – послышался женский голос, перекрываемый тявканьем нескольких собак.
– Мэтра Дебана, нотариуса.
– Я и без вас знаю, что он нотариус. Тихо вы, косматые отродья!.. Который час?
Читать дальше