Роберт Говард: Королевская служба

– Клянусь Тором! – пробормотал Гротгар. – Твой меч поет, Донн Отна!

– Он поет, потому что почувствовал воздух родины, Гротгар, – отозвался Донн Отна. – Теперь я понял, что мы прибыли в землю индусов, потому что именно здесь много лет назад и родился мой меч, в горниле кузницы, под молотом неизвестного мне мастера. Сначала это была огромная сабля, принадлежавшая одному могущественному восточному правителю, которого впоследствии победил Александр Македонский. Затем Александр взял ее с собой в Египет, и она оставалась там, пока туда не пришли римляне. Саблю взял себе римский консул, но ему не понравилась ее изогнутая форма, и он велел оружейнику из Дамаска переделать оружие – ведь римляне пользовались только прямыми лезвиями. Затем меч вместе с Цезарем прибыл в Британию, где в большом сражении был захвачен как трофей и достался кельтам. И вот наконец я взял его у Эохайда Мак Элба, короля Эрина, которого я убил в сражении у западного побережья.

– Да, действительно, королевский меч! – с неподдельным восхищением произнес Гротгар. – О, смотрите – к нам идут!

Бряцая оружием и громко восклицая, к причалу двигалось целое войско. Не меньше тысячи воинов в сверкающих доспехах, на арабских скакунах, гордых верблюдах и ревущих слонах сопровождали того, кто был, по всей видимости, верховным правителем этого города, – он величественно восседал на золотом троне на спине огромного слона. Донн Отна увидел тонкое надменное лицо, черную бороду и ястребиный нос, острые темные глаза, что сейчас пристально разглядывали чужеземцев. Внезапно кельт догадался: этот человек, даже если он действительно владыка, по крови принадлежит к совсем другой нации, чем его подданные.

Кавалькада остановилась напротив корабля с головой дракона; оглушительно зазвенели цимбалы и запели рожки, а затем пестро одетый командир индийских воинов отвесил глубокий поклон со своего седла и разразился приветственной речью, слова которой ровным счетом ничего не значили для застывших с раскрытыми ртами викингов. Человек на троне махнул ему рукой и заговорил на чистой латыни:

– Он говорит, дорогие гости, что избранный сын богов, великий раджа Констанций оказывает вам огромную честь, прибыв сюда, чтобы лично вас приветствовать.

Глаза викингов немедленно повернулись к Донну Отне, единственному человеку на борту, который мог понять этот язык. Огромные саксонцы смотрели на него с нетерпением, как большие бестолковые дети; на него же устремились и глаза азиатов. Кельт стоял со сложенными на груди руками и высоко поднятой головой, прямо глядя в глаза раджи. Хотя его одежда не сверкала роскошью и великолепием, как наряд восточного правителя, королевское достоинство в нем было не менее очевидно. Два прирожденных владыки смотрели друг на друга, безошибочно чувствуя один в другом монаршую кровь.

– Я Донн Отна, принц Британии, – произнес кельт. – А это Ателред, командир саксонцев. Мы плавали много лун и теперь желаем только одного – отдохнуть и достать еды и воды. Что это за город?

– Это Нагдрагор, один из главных городов Индии, – отвечал раджа. – Приглашаю вас сойти на берег, теперь вы мои гости. Прошло много дней с тех пор, как я впервые обратил свой взор на Восток, и теперь испытываю жажду поговорить на одном из древних языков Рима и услышать новости с Запада.

– Что он говорит? Война или мир? Где мы находимся? – градом посыпались на кельта вопросы.

– Мы действительно находимся в земле индусов, – ответил Донн Отна. – Но их владыка иной крови. Если он не грек, тогда я саксонец! Он просит нас быть его гостями на берегу; это может также означать, что мы будем его пленниками, но у нас нет выбора. Надеюсь, однако, что раджа поступит с нами справедливо...

Донн Отна поднял резной кубок с огромным драгоценным камнем и сделал большой глоток. Снова поставив его, он скользнул взглядом по богато инкрустированному столу тикового дерева и посмотрел на раджу, который томно откинулся на мягкие подушки обитого шелком дивана. Они были в комнате одни, если не считать огромного чернокожего раба, молча стоявшего позади раджи. В руках он держал кривую саблю с широким лезвием, почти такую же длинную, как и он сам.

– Ну так что, принц, – произнес раджа, лениво поигрывая огромным сапфиром на пальце, – разве я не честно обошелся с тобой и с твоими людьми? Ведь теперь они сыты и пьяны такой едой и таким вином, кои могли им лишь присниться. Они отдыхают на мягких подушках, в то время как музыканты ублажают их слух игрой на струнных инструментах, а гибкие, как пантеры, девушки танцуют для них, как для самых дорогих гостей. Я даже не отобрал у них топоры! Но что касается тебя – ты сидишь здесь, со мной, и я до сих пор вижу недоверие в твоих глазах.