Самуэлла Фингарет: Огонь на ветру

Разбитое, на треть поредевшее войско в беспорядке отступало к горам. Кони храпели, бежали неходко. Серая галька тяжело выпархивала из-под копыт. Угрюмые громады гор в космах кустов и деревьев надвигались обрывистыми уступами. Из раскрытой пасти ущелья выползала мглистая тьма. В отчаянной попытке остановить полки, чтобы бросить их в новый бой, Юрий Андреевич повернул коня, со вскинутыми руками – так, что звякнули кольца кольчуги, – выпрямился на стременах. Полуденное солнце жарко полоснуло по глазам. И тут же из-за края долины, где завершилась позором недавняя сеча, чёрной волной выкатилась вражья конница, полукругом пошла затоплять предгорье, тесня бегущих к ущелью.

«Не прорвёмся – погибнем». Юрий Андреевич плетью хлестнул коня, крикнул скакавшему рядом начальнику дружины – тысяцкому:

– Евся, свисти!

Могучий, как грузинский вяз-карагач, тысяцкий приставил ко рту сложенные кольцом пальцы, оглушительно засвистал. Дружина из русских, и без того державшаяся вместе, сбилась кучно и помчалась к отдалённому, одиноко стоявшему холму. За пологой, открытой для стрел вершиной синел частый лес.

Места Юрий Андреевич знал превосходно. Не раз в гостях у здешних владетелей разгонял тоску молодецкой охотой. Знатные из знатных за честь почитали быть допущенными в его свиту. Круто ныне судьба переменилась. Охотник бежал, как затравленный зверь, а владетель города Хорнабуджи Сагир бывалым охотником гнался за ним по пятам.

Дружина обошла холм и по узкой тропе двинулась в гору, поросшую лесом. Плотные кроны низкорослых деревьев укрывали душным зелёным шатром.

Со стороны ущелья глухо и явственно доносились крики, конское ржание, лязг мечей. Эхо подхватывало грозные звуки и метало дальше, как из пращи. Словно воочию, Юрий Андреевич видел конников Сагира Хорнабуджского. Распалённые победой, они рубили сплеча, сбрасывали раненых в расселины. Лавиной летели следом сломанные копья, порубленные щиты.

– Ушли, государь Юрий Андреевич. Твой острый разум из ловушки дружину вывел. Ущелье в стороне осталось, погони не слыхать, – прогудел за спиной сиплый бас тысяцкого.

– Ушли! Последнее войско под меч уложили. Кто я теперь? Царь без земли, военачальник без полков! – Юрий Андреевич сверкнул из-за плеча бешеным взглядом, сорвал с себя алый, затканный драконами плащ, отшвырнул ненужной тряпицей.

– Важнее всего, что ты, государь, невредимым остался. – Концом копья тысяцкий подхватил дорогое царское одеяние – не пропадать же золотым бляшкам на подоле и каменьям у ворота, бережно сложил, перекинул мечнику-оруженосцу:

– Припрячь, Михейка.

Худенький, стройный Михейка в большой, не по росту, кольчужной рубахе держался на своём кауром коньке с уверенностью наездника, привыкшего с малолетства к седлу. Прянув в сторону, как при игре в конный мяч, он ловко поймал брошенный свёрток. Но от резкого движения лопнула под конским брюхом перетёршаяся подпруга, седло поехало вбок. Михейка спрыгнул на землю, пропустил идущий цепочкой отряд, быстро связал ремешки, поправил седло. Он занёс уже ногу в стремя, как вдруг резкая боль расколола затылок, пошла по спине. Михейка упал. Свет начал меркнуть. Потух.

Город Тбилиси расположен в котловине, окружённой с юга и севера исполинской стражей – горами и прорезанной, словно мечом, бурливой, стремительной Мтквари. [1]Горы то подступают к самой воде, то раздвигаются и полого уходят ввысь. Но и тогда местность изрезана длинными оврагами – балками. Не имея возможности развиваться вширь, город вытянулся вдоль русла реки. Особняки князей и вельмож, церкви, дома дворян-азнауров заняли улицы правого низкого берега. Жилища простых горожан отступили назад и поползли по крутым извилистым улочкам, петляя до самых гор. Чем дальше от Мтквари, тем улицы круче и постройки беднее.

Помимо жилых кварталов, обнесённых кирпичной стеной, располосовавшей во всех направлениях склоны, Тбилиси, как все укреплённые города, располагал собственной крепостью. Называли её Нарикала, и высилась Нарикала на площадке высокой скалы с незапамятных лет. Едва на дальних сторожевых вышках вспыхивали сигнальные огни, как закрывались накрепко проездные ворота, падали отвесно решётки из толстых прутьев, повисали на железных цепях вздыбленные мосты.