Жюль Верн - Безымянное семейство (с иллюстрациями)

Брат главного героя — священник. Его присутствие в рядах восставших призвано подчеркнуть важную, по мнению автора, мысль: крестьянство не отделяет традиционную свою веру от стремлений к политической и экономической свободе.

Жюль Верн не раз в своих произведениях обращался к мотивам борьбы за свободу. Его симпатии всегда принадлежали притесненным и угнетаемым, будь то сражающиеся за независимость греки («Архипелаг в огне»), шотландские патриоты или восставшие маори («Дети капитана Гранта»), индийские повстанцы — сипаи («Таинственный остров»), изгоняемые со своих земель буры («Южная звезда»), притесняемые балтийскими баронами славяне («Драма в Ливонии»), ирландские фении, члены тайного общества, боровшегося за освобождение страны от власти англичан («Братья Кип»), стремящиеся скинуть турецкое иго болгары («Дунайский лоцман») или венгерские революционные повстанцы («Матиас Сандорф»).

Подобные упоминания в критических работах привычны, и порой мы не очень-то задумываемся над их подлинным смыслом. А дело тут вот в чем. Ко времени создания «Безымянного семейства» писатель давно подрастерял юношеский революционный пыл. В сущности, амьенский мэтр стал литературным буржуа, хорошо зарабатывающим, ни в чем не нуждающимся, удобно обустроившим свой быт. Разделяя стремления народов к национальному освобождению, Жюль Верн уже не верил в успех революционных преобразований. Как правило, в его произведениях вооруженная борьба заканчивается поражениями! Больше того, на неудачу обречены и менее радикальные планы восстановления справедливости — например, проект основания на вольных землях шотландской колонии, с каким отправляется в путь капитан Грант.

Возможно, такие взгляды выработались под влиянием крушения вооруженных выступлений парижской бедноты в 1848 и 1871 годах, возможно, здесь сыграли роль уже упоминавшиеся «крестьянские гены», но остается фактом, что при всем демократизме своих убеждений знаменитый фантаст в жизни оставался консерватором, если употреблять это слово не в ругательном смысле (что стало обычным за минувшие десятилетия), а в его исконном значении — «хранитель». Да, Жюль Верн ценил свободный неординарный талант, но он уважал и традиции, обычаи, народные верования и привычки. Он неоднократно восторгался бунтом незаурядной личности, но в общественной жизни предпочитал умеренность, взаимоуважение гражданина и закона, постепенный, эволюционный путь развития.

Во время работы над «Безымянным семейством» в жизни романиста произошло неординарное событие: в 1888 году он был избран в муниципальный совет Амьена, причем по списку кандидатов с ярко выраженными социалистическими и радикальными тенденциями. Предвыборный союз с радикалами, безусловно, оказал на него свое влияние. Это, в частности, проявилось в подчеркивании именно экстремальных черт восстания. Например, при описании националистско-сепаратистских демонстраций даны лозунги, будто бы поднятые над толпой квебекскими революционерами: «Трепещите, тираны! Народ пробуждается!», «Союз народов — ужас магнатов!» Здесь Жюль Верн выпустил на волю свою фантазию: на самом деле не было ни этих лозунгов, ни черных знамен с изображением черепа и скрещенных костей. Можно думать, что подобное преувеличение сделано не по небрежности и не случайно. Автор как бы лишний раз готов подчеркнуть, что далеко не всегда путь радикальных призывов к вооруженной борьбе является наилучшим...

Борьба франко-канадцев за освобождение от власти британской короны имела, по мнению автора «Безымянного семейства», несколько особенностей.

Прежде всего, это — соседство с Соединенными Штатами Америки. Жюль Верн всегда высоко ценил североамериканскую демократию. Он считал США страной будущего, где осуществятся идеалы, близкие теориям социалистов-утопистов: там утвердится добродетельное демократическое общество, в котором социальные конфликты сойдут на нет, как и противостояние человека и природы. Наука и техника обеспечат обществу безграничный прогресс, отжившие привычки и обычаи не станут сдерживать экономическую экспансию, личная свобода не будет подчинена диктату государственного аппарата.

Видимо, подобные идеи питали и вождей квебекского движения. Они очень надеялись на помощь сильного соседа, и действительно из штата Вермонт доставлялись боеприпасы и оружие. Надеялись восставшие также на финансовую и моральную поддержку североамериканцев, а в случае неудачи готовы были укрыться на территории соседнего государства, получив политическое убежище. Однако их надежды оправдались не в полной мере: Соединенные Штаты от решительной поддержки народного бунта воздержались, хотя отряды квебекских патриотов еще какое-то время и укрывались на американской территории.