Джон Мастерс - Ночные гоцы

Он стал рассказывать, стараясь передать ей охватившее его впечатление, и оно ожило снова.

— Конечно, отец и Карри Булстрод толковали и о более диковинных вещах… Но этого я не могу объяснить. А ты что думаешь?

— Как ты сказал — мисс Лэнгфорд была без перчаток, или без вуали, или без накидки?

— Что? Нет, то есть да, без них. Я спросил, что ты думаешь о Серебряном гуру и воронах.

— Ну, это какой-то фокус. С этой молодой особой следовало бы поговорить. Меня удивляет, что леди Изабелла этого до сих пор не сделала. Нельзя позволять ее кузине так унижать нас перед черномазыми.

— Джоанна, пожалуйста, постарайся запомнить — индусов надо называть по их роду и касте, в крайнем случае, если не знаешь, «туземцами».

Он разозлился — как всегда, когда об этом заходила речь, и сильнее стиснул стакан.

— Черт побери, пойми же наконец. Мы служим Компании всю жизнь, пока в состоянии это делать. Мы трудимся, мы развлекаемся, мы правим этой страной, пока нам позволяют это туземцы, прежде всего туземные солдаты, сипаи. Если ты презираешь их, даже не показывая этого, они чувствуют и оскорбляются…

— Не чертыхайся, будь любезен. Извини меня. Но, право, ты чересчур уж щекотлив. И не кажется ли тебе, что ты уже достаточно выпил?

Она смотрела на бутылку бренди и вид у нее был совсем не виноватый. Он неторопливо налил себе еще. Оба помолчали. Внезапно она оживилась:

— Подожди минутку. Я покажу тебе, в чем я буду на балу.

Она легко проскользнула среди мебели, несмотря на огромный кринолин, очертания которого словно пародировали очертания полной груди, и почти сразу же вернулась с платьем: атласный лиф с глубоким вырезом мерцает сквозь белый тюль, три больших волана на левом боку закреплены отделанными жемчугом петлями.

— Ну, и само собой кринолин, и я надену сережки с жемчугом, и ожерелье — то, тройное, с сапфировой подвеской, а в волосы обруч, я еще не решила, какой.

Родни мысленно прикинул — только на жемчуга ушло его пятимесячное жалованье. В Бенгальской туземной пехоте немного было капитанов, так наряжавших своих жен. Может, они их не любили. А может, черт побери, им хватало ума не тратить свои сбережения на утоление женского тщеславия. Соперничество все равно шло не на равных: у леди Изабель Хаттон-Данн было большое приданое, другие тоже располагали кое-какими средствами. Он задумчиво посмотрел на жену и отметил, что у нее на лице стали появляться морщинки — следы всегдашнего недовольства.

Она прикладывала платье то так, то этак. Он заставил себя улыбнуться:

— Миссис Сэвидж, сегодня вечером вы будете королевой бала.

— Прелесть, правда? Да, мистер Делламэн уже пригласил меня на три вальса, с твоего позволения, разумеется, но я знаю, что ты не станешь возражать. А леди Изабель — только на два.

По холлу простучали шажки, задребезжала дверная ручка, и в гостиную ворвался Робин в вышитой ночной рубашке. Длинные, очень светлые, почти белые кудряшки слиплись после ванны. Джоанна торопливо убрала бальное платье и, наклонившись, подставила ему щеку:

— Осторожней! Спокойной ночи, миленький! Беги, помолись и в кроватку.

Родни поцеловал сына, вдыхая свежий детский запах. Ребенок искал глазами, чего бы попросить, чтобы подольше остаться в гостиной.

— Хочу пить бэнди, пани! [5] «Пани» — «вода» на хинди. Робин, как и все английские дети в Индии, думает на хинди и переводит мысли на английский. Вот!

Родни потрепал его за ухо.

— Ну нет, маленький пьянчужка! Немедленно спать!

Айя увела мальчика. Родни налил еще стакан. Мистер Делламэн… Делламэн Великий, комиссар округа, владыка над миллионами душ и главная цель всех женских интриг. На его обеденный сервиз смотрели, как на Святой Грааль. Это сравнение доставило Родни злое удовольствие. Как и все мужчины в Бховани, он недолюбливал Делламэна, и, как и все, не мог сказать почему.

Джоанна, не переставая болтать, снова склонилась над пяльцами:

— Я слыхала, Виктория де Форрест собирается быть в бордовом. Это просто неприлично!.. Миссис Камминг клянется, что видела, как вчера — в три часа дня! — у манежа Шестьдесят второго капитан Хедж держал Викторию за руку. Она уверяет, он прямо-таки гладил ее руку. Он такой необузданный, а она совсем созрела. Какая жалость, что ее отец не женится второй раз — это пошло бы ей на пользу…

Родни сонно кивал; мысли катились по привычной колее. В следующую пятницу — парад… Куда, Господи ты Боже мой, сипай Мангларам мог задевать свой штык?… Когда же полк получит из Дум-Дума винтовки нового образца?… понадобятся новые патроны… новая строевая подготовка…