Сесил Форестер - Лорд Хорнблауэр

— На прошлой неделе император одержал две крупные победы, — заявил адъютант, вторгаясь в ход мыслей Хорнблауэра. Прежде, чем посмотреть на него, Хорнблауэр не спеша вытер рот салфеткой.

— Ваш Веллингтон, — продолжал адъютант, — наконец-то получил по заслугам. Ней разбил его наголову у городка, расположенного южнее Брюсселя, который называется Катр-Бра. [31] Сражение у Катр-Бра состоялось 16 июня 1815 года. Авангард 36 тысячной армии Веллингтона столкнулся с 25 тысячами штыков левого фланга маршала Нея. Исход сражения был неопределенным, англичане оставили поле боя, отступив к Ватерлоо. И в этот же день его императорское величество разгромил пруссаков Блюхера у Линьи. [32] Сражение при Линьи состоялось также 16 июня 1815 года. 84 тыс пруссаков Блюхера сражались против 75 тыс. французов Наполеона. После ожесточенного боя пруссаки отошли, потеряв 12 тысяч убитыми. Французы потеряли 7 тысяч. Если верить карте, это произошло в том самом месте, где состоялось сражение при Флерюсе. [33] При Флерюсе 26 июня 1794 года 70 тысячная армия французского генерала Журдана заставила отступить 50 тысяч австрийцев герцога Кобургского. Эта двойная победа такая же решительная, как под Иеной и Ауэрштедтом. [34] Под Иеной 14 октября 1806 года маршал Даву разгромил армию пруссаков герцога …, а Наполеон в тот же день разбил войска … Эта двойная победа заставила Пруссию капитулировать.

Хорнблауэр, заставляя себя сохранять невозмутимый вид, закончил вытирать губы. Затем налил сам себе вина. Он чувствовал, что адъютант, раздраженный демонстративным равнодушием Хорнблауэра к своей судьбе, сообщил ему эти новости в расчете пробить его защитную броню. Стоит подумать, как сделать ответный выпад.

— Откуда вы получили эти известия? — спросил он, окруженный вежливым вниманием.

— Официальный бюллетень пришел три дня назад. Император полным ходом идет на Брюссель.

— Мои поздравления, месье. Надеюсь, что на ваше счастье, эти новости окажутся правдивыми. Однако не вашей ли армии бытует выражение «врет, как бюллетень»?

— Этот бюллетень пришел непосредственно из штаб-квартиры императора, — возмутился адъютант.

— В таком случае, конечно, он не может вызывать никаких сомнений. Будем надеяться, что Ней точно донес императору о произошедшем, так как поражение, нанесенное им Веллингтону — факт, опровергающий весь исторический опыт. В Испании Веллингтон несколько раз побил Нея, так же как Массену, Сульта, Виктора, Жюно, и всех прочих.

Выражение лица адъютанта показывало, как сильно задела его эта реплика.

— Эта победа не вызывает сомнений, — сказал он, а потом мстительно добавил, — Париж в один день услышит о входе императора в Брюссель и об окончательном уничтожении разбоя в Нивернэ.

— О! — вежливо произнес Хорнблауэр, вскинув брови. — У вас в Нивернэ есть разбойники? Сочувствую, сэр. Тем не менее, за время путешествия по провинции я не встретил ни одного из них.

Унижение проявилось на лице адъютанта еще явственнее, чем прежде, и Хорнблауэр, допив вино, почувствовал удовлетворение собой. В результате действия вина и легкого душевного подъема его не слишком беспокоила перспектива скорой смерти. Адъютант вскочил и выбежал из камеры, а Хорнблауэр откинулся в кресле и, вытянув ноги, принял позу человека, довольного жизнью, что было наиграно лишь отчасти. Вот так, в течение достаточно длительного времени, они молча сидели — он и три его стража. Наконец, лязг засовов известил их о том, что двери открываются вновь.

— Трибунал ждет. Идемте, — сказал адъютант.

Никакое чувство внутреннего удовлетворения не могло избавить Хорнблауэра от боли в ногах. Он старался держаться с достоинством, но в результате только гротескно хромал. Ему вспомнилось, как еще вчера первые сто шагов, пока ноги не занемеют, причиняли ему столько мучений. А сегодня ему предстояло проделать до большого зала замка менее ста шагов. Когда Хорнблауэр со своим эскортом поднялся наверх, он встретил графа в сопровождении двух гусаров. Обе группы приостановились на минуту.

— Сын мой, — произнес граф, — простите меня за все.

Для Хорнблауэра не было ничего странного в том, что граф назвал его сыном. Почти не задумываясь, он ответил в том же тоне:

— Вам не за что просить прощения, отец. Это я должен извиниться перед вами.

Какая необоримая сила заставила его упасть на колено и склонить голову? И почему граф, этот закоренелый вольнодумец и вольтерьянец, простер над ним руку?