Константин Бадигин - Покорители студеных морей (с иллюстрациями)

— Как я могу помочь, ваша милость? Я бедный купец! — воскликнул пораженный Фусс.

— Подумайте, Иоганн Фусс, — вкрадчиво отозвался Шоневальд, — подумайте, сын мой. Церковь никогда…

— Ваша милость — перебил купец, — может быть, я смогу достать для вас русскую одежду. Мой друг, русский…

— Это исключено… — разочарованно протянул Шоневальд. — Это исключено, милейший. Городские ворота всегда хорошо охраняются, а сейчас… нет, это немыслимо… Подумайте хорошенько, господин купец! — Теперь в голосе посла послышалась угроза. — Вы ведь хитры на выдумку. Я помню, как вам удалось одурачить всех. Тогда вместо сельди вы провезли русским оружие.

— Ваша милость, я придумал! — радостно завопил Фусс. — Я могу вывезти вас из города в большой бочке. Я купил несколько бочек осетровой икры. Но… икра очень дорогой товар, ваша милость, а в бочке полных пятьдесят новгородских пудов…

Послу мало улыбалось подобное путешествие, но, поразмыслив, он понял, что другого выхода нет.

— Сколько стоит икра? — спросил он.

Иоганн Фусс долго колебался с ответом, что-то подсчитывая в уме.

— Я даю двадцать талеров, господин купец. Думаю, этого достаточно, — гордо сказал Шоневальд. — Двадцать талеров!

— Двадцать талеров, ваше священство!.. Только одна икра стоит сто талеров… Но для святой церкви я сейчас же выброшу икру и приготовлю все для вашего путешествия.

— Господин Шоневальд! — послышался за дверью испуганный голос. — Господин Шоневальд!

Дверь распахнулась, и тучная фигура Юлиуса Меца снова появилась на пороге. Громко охая, он долго не мог отдышаться.

— Господин Шоневальд… простите… Несколько русских стоят у ворот, с ними тысяцкий. Они грозятся причинить худо нашему двору, если мы вас не выдадим.

Шоневальд побледнел.

— Ска-жите, — заикаясь, ответил он, — ска-жите, что я уехал… Клянусь вам, что меня через час здесь не будет! Но если вы предадите меня, то…

— Хорошо, ваша милость, я скажу, что вас нет, но это не удовлетворит новгородцев. Они придут в большем числе… и тогда…

— Через час, — перебил Шоневальд, — вы можете открыть ворота, пусть ищут. Я буду уже далеко.

Ольдерман больше не спорил — он поклонился и вышел из комнаты.

— Вы видите, господин купец, надо торопиться! — С этими словами Шоневальд передал Иоганну Фуссу золото.

Купец молниеносно исчез.

Когда к Готскому двору снова подошли вооруженные новгородцы и предводитель грозно потребовал открыть ворота, старшины ганзейских купцов немедленно впустили отряд; они предложили осмотреть двор, поклявшись, что Шоневальда нет. Уже на следующий день Иоганн Фусс погрузил на большую колымагу несколько тяжелых бочек с осетровой икрой. Он благополучно провез их через Словенские ворота на берег Волхова и не уходил с пристани до тех пор, пока его товар осторожно не погрузили на карбас.

А слуга Фусса, заплатив изрядную сумму гребцам и лоцману, в полдень отплыл на Ладогу. Он удобно расселся на постланном между бочками сене и с аппетитом уплетал дорогую черную икру, удивляясь щедрости хозяина.

Расставшись с Медоварцевым у старой корчмы на реке Амовже, отряд Федора Жареного на пятый день пути прибыл к Ливонскому замку.

Кормщики поставили груженные воском суда в небольшой заводи у Девичьей горы, как раз напротив крепости Нарвы. Здесь Федор Жареный решил переждать время, узнать про заморские корабли, куда и когда они уходят.

Оставив за себя бывалого старика Куприяна, Жареный вместе с толмачом собрался на другой берег.

Они присмотрели рыбацкую лодку, наполненную свежей, только что выловленной рыбой; суденышко стояло у деревянного причала. Рыбаков было двое: один разбирал весла, а другой отвязывал от толстого бревна веревку, которой крепилась к берегу лодка.

— Эй, ребята! — закричал Жареный рыбакам. — Далече ли в путь собрались?

— Недалече, — откликнулся один из мужиков, подняв лохматую голову. — На ливонский берег, в крепость, рыбу продать.

— И нам в крепость! — повеселел Жареный. — А много за провоз возьмете?

— Садитесь, платы не спросим, — ответил тот же лохматый рыбак, — не велик труд. Нам все одно в город.

Новгородцы осторожно, стараясь не топтать трепетавшую рыбу, перебрались к кормовой скамье. Рыбаки, тут же взявшись за весла, погнали лодку к ливонскому берегу.