Европейцы все еще сохраняли неподвижность, видя в ней единственной свое спасение, но первый приступ ужаса прошел, и хладнокровие снова возвратилось к ним. Теперь, при свете звезд, они увидели драму, разыгравшуюся во тьме. Тигры, нападавшие со всех сторон, встречали массу змей. Да, беглецы могли быть вполне спокойны: змей более чем достаточно. Уже заметны некоторые колебания в поведении тигров, они уже не так яростно нападали. Правда, они все продолжали прибывать, но вопли страха и предсмертное хрипение погибающих, и запах мускуса, испускаемый змеями, подсказывал им, отчего те гибнут, и тигры приостанавливают свой бег. Свирепые животные уже довольствуются тем, что со злобным рычанием скачут вокруг, не решаясь перейти в наступление – запах мускуса, испускаемый змеями, подходит слишком близко. Напрасно Биканель усиливает свои вопли и пытается довести их до бешенства.
Вождь тигров побежден предводителем змей!
Биканель с осторожностью приближается к месту трагедии, желая узнать истинную причину отступления тигров. Скоро его слуха достигают звуки маленькой тростниковой свирели. Он узнает мелодию, употребляемую заклинателями змей, и, скрежеща зубами, бормочет:
– О, дьявол! Он разбудил целую армию змей, и я в третий раз побежден. Мне снова приходится отступить. О, будьте прокляты и он, и белые! – И не в состоянии больше продолжать, Биканель падает к подножию дерева. Тигры, более не возбуждаемые яростными криками своего предводителя, стали понемногу успокаиваться и медленно, как бы с сожалением, возвращаться в свои логова. Берар тоже мало-помалу замедлил темп своей песни – кобры перестали шипеть, волноваться и свиваться в кольца. Умиротворение охватывало пресмыкающихся; повторение одной и той же тихой и протяжной мелодии постепенно усмирило их. Они медленно поползли в свои норы, где на влажной земле проводят долгие часы отдыха. Маленькая свирель издала еще несколько звуков и смолкла. Наступила полнейшая тишина, в которой раздался гортанный голос Берара:
– Найи ушли… опасность миновала!
Только тогда вздох облегчения вырвался из груди европейцев. Их переживания продолжались всего четверть часа, но эти минуты показались целой вечностью. Опасность миновала, и они заснули спокойным сном.
Заснул и Биканель, сваленный усталостью. Он проснулся поздно и приступил к осмотру окрестностей. Он был в отвратительном расположении духа и обдумывал план немедленного, блестящего мщения. Заря, столь короткая в тропических странах, прошла, и вскоре взошло солнце. Неровный гул пронесся по табуну лошадей и достиг слуха Биканеля. При блеске солнечных лучей появился торжественный кортеж. Две женщины, одетые в белое, приближались верхом в сопровождении сотни мужчин, покрытых только лангути, а их обнаженные торсы казались отлитыми из бронзы. Кортеж этот приближался к развалинам храма богини Кали. Крик ярости вырвался у него, когда он увидел, что женщины эти – Клавдия и Мария!
Так же, как и его товарищи, он был распростерт на спине, и черный шелковый платок сжимал ему горло
– Свободны!.. Они свободны! – воскликнул он и упал в изнеможении на землю. Но, тут же вскочив, стремглав бросился к месту, где вчера вечером оставил обе группы. Зрелище, представшее его взору, было воистину ужасным. Все бандиты, составлявшие первую группу, лежали на земле, и лица их были одинаково обращены к небу. У всех вокруг шеи были затянуты зловещие черные платки тугов. Несомненно, они были задушены неумолимыми поклонниками кровавой богини Кали. Биканель начал разыскивать вторую группу, предводительствуемую серебряным королем, в надежде, что туги не посмеют его тронуть. Первый труп, который он увидал, был труп гиганта-американца Джима Сильвера, богача из Соединенных Штатов, скромно величавшего себя серебряным королем. Так же, как и его товарищи, он был распростерт на спине самым прозаическим образом, и черный шелковый платок сжимал ему горло. Труп уже начал разлагаться, и рои зеленых мух облепили его. Лошади, оружие, припасы и обоз – все исчезло. Туги, благоговеющие перед богиней Кали, не пренебрегают случаем воспользоваться имуществом своих жертв. Берар сдержал свое слово: ужасные душители освободили двух пленниц!
И когда Биканель, побежденный и разбитый, с диким яростным криком упал в джунглях, к развалинам, где возвышалась величественная в своем грозном безобразии статуя Кали, прибыл кортеж. Капитан, обезумев от радости, не смея верить своему счастию, увидел жену, которая, сойдя с лошади, с протянутыми руками бросилась к нему. Раздались два полусдержанных страстных возгласа:
Читать дальше