Бенджамин Рошфор: Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 1

- Полицию подмазал не один я, но и тот парень, о котором ты сказал, что он как саблю проглотил. Ему пришлось изрядно раскошелиться! Знаешь, кого я имею ввиду!

- Но я уже забыл, как его звали.

- По всей Европе он собирает деньги, оружие и добровольцев для американских повстанцев!

- Как же его?.. Сайлас Дин?

- Сайлас Дин?!

На миг повисшую в столовой тишину нарушила Дебора:

- Сайлас Дин... Сайлас Дин... Это имя мне о чем-то говорит! О! Уже знаю! Я познакомилась с ним в позапрошлом году в Лондоне! Но, разумеется, не знала о его тайной деятельности. Там он выдавал себя за коммерсанта. Было это на свадьбе офицера, - сослуживца моего покойного полковника Ташингема! О да, я все прекрасно помню, он говорил, что жениху чертовски повезло! Жених был капитан Диккенс, Арчибальд, если не ошибаюсь. И нужно подтвердить, мсье Дин был прав. Невеста была такая красавица, что все остальные дамы умирали от зависти! И выглядела она совершенно иначе. Была она корсиканка, с таким странным именем... я именно поэтому его и запомнила: Звали её Летиция Ормелли!

* * *

Имя это прозвучало над столом как гром с ясного неба! И все вдребезги - стекла в окнах, в дверях и фарфоровые сервизы из Лиможа! И всех за столом - Оливье, Аврору, Дебору - словно вспышка молнии превратила в неясные силуэты. Так в этот момент все видел и ощущал Фанфан-Тюльпан, хотя ничто не шелохнулось и все в комнате осталось на своем месте, и слышно было только, как Баттендье жадно обгладывает кости. Нет, все понемногу пришло в норму, и блеклый дневной свет вновь вернул всему его настоящий цвет.

Жива! Летиция жива!

- На другой день новобрачные отплыли в Америку, - продолжала рассказывать Дебора, понятия не имея, какой эффект имел её рассказ. Капитан Диккенс, бывший в длительном отпуске по тяжелому ранению, вернулся в штаб генерала Корнуэльса на свое место картографа.

"- Замужем - но жива! Жива - но в Америке!"

Давно ли говорила Дебора? По крайней мере, теперь она обращалась к нему.

- Тюльпан?

- Да? - ответил тот с видом человека, вынырнувшего вдруг откуда-то из глубины. - Да?

- Как ты побледнел! - воскликнула Дебора.

- Мне нехорошо, - бесцветным голосом ответил Фанфан. - Я слишком много выпил!

- Но ты совсем не пил! Я прекрасно видела, что ты вообще не пьешь!

- Значит, я не допил, - Тюльпан криво усмехнулся и встал. - Прошу простить, я удалюсь...

Сопровождаемый удивленными взглядами, Тюльпан шагал, как автомат, ему казалось, что настал конец света и что он никогда не остановится, будет идти так до тех пор, пока не попадет в Америку... И нужно вам сказать, что эта безумная идея, хотя мы и не знаем, как он собрался её осуществить, вызвала в доме Баттендье такой скандал, что по сравнению с ним все предшествующее было не более чем спокойным обменом мнениями.

Оливье Баттендье, который в тот же вечер к десяти вернулся домой после напрасных поисков Тюльпана по всему городу, услышав в доме дикий крик, сказал себе: "- Ага! Значит, его где-то нашли мертвым! Так я и знал!"

- Да нет, он жив! - ответили ему в один голос сестры и тут же напустились с удвоенной яростью. Дебора размахивала перед носом Оливье письмом, пока Аврора кричала:

- Это твоя вина, дурак чертов! Не возьми ты его с собой в Испанию к Лафайету, ему и в голову бы не пришло туда вернуться!

Дебора разрыдалась:

- Оставить и жену, и сына! Жену и сына! И все из-за каких-то индеанок!

Ошеломленный Оливье начал вполголоса читать письмо Тюльпана.

"Милая Дебора, я прекрасно знаю, что поступаю как последний подлец. Прошу, прости, что причиняю тебе такую боль, но я, как воин, жаждущий служить своей стране, полагаю, что долг меня зовет присоединиться к Лафайету, чьи заслуги и благородные намерения вам так прекрасно разъяснил Оливье. я должен быть рядом с Лафайетом в битве за свободу, которая, добытая в Америке, в один прекрасный день озарит весь мир, и прежде всего Францию!.."

- Это твоя вина, глупец! - повторяла Аврора. - Твоя вина, это ты забил ему голову всякой ерундой!

- Ни в коем случае! - защищался бедняга Оливье. - Вовсе не я! И мысли эти не мои!

- А чьи же?

Оливье собрался было ответить, но тут Дебора воскликнула:

- Франция! Весь мир! А я как же?

- Можно читать дальше?

- Читай! Но я это бесстыдное письмо знаю уже на память. Как подумаю, что я ему жизнь спасла! А он меня так отблагодарил! И я опять вдова! Вдова!

- Читай! - велела Оливье Аврора, тоже расплакавшись, потому что и она почувствовала вдруг себя вдовою.

"Боюсь, - читал Оливье, - что вы вправе будет обижаться на меня..."