Кристиан Жак - Возвращение фараона

– Воинские отряды, размещенные в Фивах, готовы к выступлению. Военачальник ждет ваших распоряжений. Как только вы подпишете приказ, я немедленно отвезу его, и порядок будет восстановлен. Даже если мятежники хорошо вооружены, они не настолько многочисленны, чтобы устоять против огромного обученного войска.

– По возвращении из Пер-Рамсеса я сам займусь мятежниками. Пусть пока солдаты окружат город и займут оборонительную позицию. Я разрешаю подвозить к городу провизию и пропускать в него торговцев, никто не должен голодать. Дайте знать Сути, что я лично прибуду в Коптос и сам буду вести с ним переговоры.

Пазаир и Нефрет, стоя на террасе великолепного дома, пожалованного им, любовались городом Пер-Рамсес [21], любимым детищем фараона Рамсеса II. При свирепых гиксосах-захватчиках столицей страны был Аварис, но в начале Нового царства врагов изгнали, а неподалеку от прежней столицы расцвел по воле царя величайший в дельте Нила город. Он насчитывал сотни тысяч жителей, внутри его стен было множество храмов, посвященных Амону, Ра, Птаху, коварному Сету, насылающему ненастье, покровительнице врачевателей грозной Сехмет, азиатской богине Астарте. У четырех ворот размещались отряды стражников. На юге находилась гавань с лавками ремесленников и хранилищами разнообразных товаров. В центре, вокруг огромного искусственного озера, высился царский дворец и стояли дома приближенных и знати.

Даже в засушливое время года жители Пер-Рамсеса наслаждались прохладой, поскольку сеть каналов соединяла здесь два рукава Нила. Один из них назывался воды Ра, другой – воды Авариса. В каналах водилось много рыбы – раздолье рыбакам.

Царь не случайно пестовал город на границе дельты Нила и Азии: отсюда удобно посылать гонцов во все земли и отправлять войско в случае беспорядков. Отпрыски вельмож наперебой вызывались доставлять царские указы на колесницах или верхом на быстрых норовистых скакунах. Нередко царь лично присматривал за работами столяров, кораблестроителей, рудокопов, во все вникая, следя, чтобы все было оснащено наилучшим образом.

«Какое счастье поселиться в Пер-Рамсесе, – пелось в народной песне. – Нет города прекрасней и богаче. И малый и великий здесь обласкан. Акация и явор дарят тень им. Дворцы сияют бирюзой и златом. А над водой резвятся птичьи стаи. И даже дуновенье ветра нежно».

Возле простых домишек с глинобитными стенами, разбросанных среди дворцов и усадеб, ребятишки ели яблоки и гранаты, играли деревянными куклами, потешались над проходившими мимо напыщенными писцами и восторженно глазели на воинов, правящих колесницами. Усадьбу визиря окружали фруктовые сады, оливковые рощи и виноградники: во время праздников и застолий гостям подавали прекрасное собственное вино и угощали щедро, ведь многочисленные житницы никогда не пустовали. Фасад роскошного дома был украшен голубыми изразцами, – так повелось в Пер-Рамсесе, и потому его называли «бирюзовым городом».

Но визирю и его супруге лишь ранним утром был отпущен краткий миг умиротворения. Хотя сад и дивный, будто в царстве праведников, а плоды сладки, как мед, на смену радости и покою пришла тревога: визирь готовился предстать перед фараоном. Царица-мать предупредила, что ее сын понемногу теряет надежду и приходит к убеждению, что все усилия верного визиря тщетны. Рамсес в отчаянии и одинок как никогда, многим кажется, что он обречен.

Нефрет заостренной палочкой подводила глаза сурьмой. Ларчик с красками для лица недаром носил символическое название «обостряющий зрение». Пазаир застегнул на ней драгоценный пояс из аметистовых бусин с пряжкой чеканного золота, – этот пояс нравился Нефрет больше других.

– Будешь ли ты сопровождать меня? – спросил он.

– Надеюсь, мне удастся помочь фараону.

– Я боюсь, Нефрет. Боюсь разочаровать и огорчить его.

Она прислонилась к плечу Пазаира.

– Никто не разнимет наших рук, – прошептала Нефрет. – Гулять с тобой в полном уединении, в саду, где слышится только шум ветра, – вот все, что мне нужно. Никто не разнимет наших рук, ведь я пьяна от счастья просто потому, что ты рядом. Мы вместе, так чего же еще нам желать, визирь фараона?

Дворцовая стража сменялась трижды: в первый, одиннадцатый и двадцать первый день луны; заступая на службу, стражники получали обычную плату зерном, а сверх того вино и мясо. Выстраиваясь для парадной встречи визиря с супругой, они радовались: торжество сулило им награду.