Жаклин Монсиньи - Божественная Зефирина

– Целый экю! – возразила Пелажи, с сожалением развязывая один из кармашков своей бездонной юбки. Клянусь Святым Крепи, вот один соль, и я еще великодушна, хватило бы и одного денье, а еще лучше был бы хороший удар палкой.

– Злая жадюга…

Зефирина, завладев своим оболом, уже бежала к бедному нищему. Здоровой рукой оборванец тотчас же сунул монетку из красной меди в карман.

– Да благословит вас Господь, благородная девица. Чтобы я мог зажечь свечку перед Святым Экспедитом, думая о вашей милости, не назовете ли вы мне ваше благородное имя? – спросил он плачущим голосом.

Пелажи хотела помешать девочке ответить, но славная женщина весила теперь, должно быть, не меньше ста восьмидесяти фунтов, не была столь быстра, чтобы вовремя оказаться у подъезда.

– Зефирина, Зефирина де Багатель… мой папа возвращается с войны. Он один атаковал сто ландскнехтов и опрокинул триста лучников, – с большим удовольствием начала объяснять Зефирина. – Его спутники падали вокруг, но мой папа, которого защищает моя мама на небесах, остался в седле, и король его назначил…

Раздраженный голос Пелажи прервал этот словесный поток.

– Довольно, Зефирина, мы опаздываем… Обиженная девчушка не шелохнулась. Пелажи настаивала:

– Если не пойдешь сейчас же, не сможешь выйти в должном виде на балкон.

Это было волшебное слово. Подражая взрослой женщине, внезапно вспомнившей о делах, она церемонно простилась со своим собеседником. Уже очень женственная, она грациозным движением приподняла свою юбочки, и бегом припустилась к своей кормилице, стоявшей посреди двора.

Упреки не заставили себя ждать.

– Ты не должна разговаривать с незнакомыми людьми!

– Я не должна разговаривать с рогоносцами! – стала напевать Зефирина. Она взбиралась, прыгая на одной ножке, на пятнадцать ступеней главного крыльца, сложенного из черных и розовых кирпичей.

– Пресвятая Дева! Кто тебя этому научил? – задохнулась Пелажи.

– Не скажу…

– Ах, ты злюка… Раз так, я одевать тебя не буду, причесывать не буду тебя, и ты останешься у себя в комнате!

Видя сердитое выражение лица Пелажи, Зефирина поняла, что перешла границы дозволенного, и вернулась назад, чтобы броситься на шею своей кормилице:

– Я больше не буду так говорить, Пела, обещаю!

Раскаявшаяся Зефирина покрыла поцелуями славные красные щеки той, что заменила ей мать. Как можно было сопротивляться? Однако Пелажи помедлила с полминуты прежде, чем сдаться.

– Хорошо, хорошо, мое сокровище… Давай, иди скорей.

В то время как успокоенная и беззаботная Зефирина входила в особняк, Пелажи машинально обернулась, чтобы бросить последний взгляд на обновленный двор.

– Добавь посеребренных гирлянд вокруг пилястров, Сенфорьен! – приказала Пелажи, указывая на легкие каменные колонны, расположенные вдоль фасада здания и украшенные резьбой в арабском стиле.

Она удовлетворенно улыбнулась. Господин будет доволен. Двор блистал.

Нищий, оскорблявший своим присутствием это место, благополучно ретировался от портала, и Пелажи могла видеть, как он, прихрамывая, направляется в сторону моста у ворот Сен-Дени.

Домоправительница пожала плечами:

– Я становлюсь старой дурой. Везде мне чудится недоброе. Эта малышка… Такая большая ответственность… К счастью, господин маркиз возвращается.

И славная женщина успокоившись, вошла вслед за баловницей в вестибюль, выложенный голубой фаянсовой плиткой.

В этот день, 5 октября 1516 года колокола громко трезвонили. Бейте, барабаны! Пойте, флейты! Звените, трубы!

Из ста восьмидесяти тысяч парижан, населявших этот славный город, не было ни одного, который бы не высовывался из своего окна или не стоял там, где проходил кортеж, чтобы приветствовать столь долгожданное возвращение юного короля – победителя гельветов [5].

С момента восшествия на престол Франциск I сначала попытался мирным путем вновь захватить герцогство Миланское, утраченное Людовиком XII, очаровав швейцарцев, истинных хозяев этой страны. Несмотря на многократно повторенные предложения о союзе, «господа-конфедераты», как их называли, решительно отвергли четыреста тысяч экю золотом, предложенных королем Франции в том случае, если они вернутся в свои горы и кантоны.

Обеспокоенные слишком большими аппетитами молодого Франциска I, король Испании Фердинанд и старый император Священной Римской Империи Максимилиан Австрийский подстрекнули швейцарцев к бескомпромиссной борьбе. Уверенный в своем праве, Франциск I собрал войска и перешел через Альпы. В день, когда ему исполнился двадцать один год, он во главе своих всадников атаковал и опрокинул швейцарскую армию, поддержанную австрийскими, испанскими и венецианскими союзниками.