Филипп Ванденберг - Проклятый манускрипт

— Например?! — восхищенно воскликнул священнослужитель в черной рясе.

— Ну, девятью шесть.

Священник призвал на помощь пальцы.

— Пятьдесят четыре, — крикнул он.

— А теперь сложите оба числа!

— Будет девять.

— Совершенно верно. А теперь умножьте девять на семь.

— Шестьдесят три.

— Сложите шесть и три!

— Девять! Мастер Ульрих, вы кудесник! — ошеломленно воскликнул священник в черной рясе.

— Нет, ради всего святого. Просто я знаю значение чисел, из которых состоит такой собор, как этот.

— А число пять? Вы пропустили его, мастер Ульрих! — снова раздался голос старика, напавшего на него первым.

Ульрих фон Энзинген выдержал долгую паузу. Все глаза были устремлены на него.

— Все вы знаете пентаграмму, также именуемую пятиугольником, эту пятиконечную звезду, которую рисуют на дверях одержимых.

— Это знак Князя Тьмы и его пяти сфер! — возбужденно воскликнул священник.

— Действительно, пять — это знак дьявола. И с этим числом мастер Парлер хотел построить вам собор — с пятью высокими окнами с каждой стороны, в пять этажей. Я не верю, что это случайно.

Голос священнослужителя захлебнулся:

— Мастер Ульрих, вы считаете, что он хотел посвятить собор дьяволу, а никто об этом и не подозревал?

Ульрих фон Энзинген поднял руки ладонями кверху, словно хотел сказать: доказать я не могу, но многое говорит в пользу такого предположения. Но он промолчал.

Какое-то время на площади было тихо, ужасно тихо, а потом стало слышно глухое многоголосое бормотание, перешедшее в бурю, которая разразилась гневными выкриками и громким возмущением, Граждане Ульма разошлись во мнениях.

— Пусть строит свои девять этажей! — кричали одни, собравшиеся вокруг богатого купца. — Мастер Парлер был в сговоре с чертом, вот он его и забрал!

Другая партия, во главе с бородатым стариком, возражала:

— Если пять — такое опасное число, как говорит мастер Ульрих, то почему же он не построил семь этажей или восемь? Мне кажется, что Ульрих фон Энзинген подтасовывает числа, как ему удобно. Говорить он может все что угодно.

Так, слово за слово, разгорелся спор. Одни называли оппонентов дураками, которых Господь обделил самым малым даром — рассудком. Другие обвиняли противников в том, что они состоят в сговоре с дьяволом, что он им ближе, чем святая мать Церковь. В ход пошли даже кулаки.

Афра попыталась уйти от обезумевшей толпы в безопасное место и спряталась за грудой необработанного камня. Когда она наконец выглянула из укрытия в поисках Ульриха фон Энзингена, того и след простыл.

Когда Афра в конце концов пошла домой, на город уже спустился вечер. Наверху, в хижине мастера Ульриха было темно. Против обыкновения, Афра пошла обходным путем через рыночную площадь. Она и сама не знала, зачем это сделала. Может быть, она надеялась встретить Ульриха фон Энзингена. Она даже поймала себя на том, что ищет его в переулках. При этом девушка даже не знала, где он живет. Никто этого не знал. Его дом был такой же загадкой, как и его творение.

По дороге Афра думала о том, как Ульрих на площади объяснял значение чисел. Об этом она даже никогда не подозревала. А когда девушка вспоминала о том, как встретились их взгляды, когда он говорил о значении числа два и гармонии души и тела, по спине у нее пробегали мурашки. Что же так восхищало ее в этом мужчине?

Была ли это загадочность, спокойствие, исходившее от него, или мудрость, звучавшая в каждом его слове? Или все это вместе составляло привлекательность мастера Ульриха? В приступе почти болезненного расположения и восхищения Афра распознала силу, которая должна была перевернуть ее жизнь с ног на голову. Тихонько разговаривая сама с собой, девушка наконец добралась до Рыбацкого квартала.

Афру встретила жена Бернварда, Агнес, и взволнованно сказала, что ее ожидает Варро да Фонтана, портной. Только вот Варро — не простой портной, шьющий обычные платья, нет, портной, родившийся на севере Италии, шьет платья только для красивых и богатых людей, мантии для членов городского совета и наряды для тучных вдов. Сам епископ Ансельм Аугсбургский шьет свою одежду у него.

— Меня послал мастер Ульрих фон Энзинген, — пояснил Варро и почтительно склонился перед Афрой. — Я должен сшить платье, какое вы хотите, и надеюсь, что смогу соответствовать вашим требованиям.

Бернвард и Агнес, присутствовавшие при разговоре, очень удивились. Потом рыбак спросил:

— Афра, что это значит?