Коре Холт - Тризна по женщине

Он стоял передо мной такой красивый, молодой, сильный, такой далекий от всех наших общепринятых обрядов и надоевших обычаев. Меня захлестнуло доброе чувство к нему.

Тут закричал петух.

Обитатели Усеберга уже проснулись.

— Мой путь тяжел, — сказал он, наклонив голову.

Мы пошли, чтобы встретить людей.

Яркий утренний свет заливал Усеберг и невысокие окрестные горы. Туман на болотах развеялся, из отверстий в крышах поднимался дым, на двор начали стекаться люди. Они все собрались здесь. И хозяева мелких усадеб с их женами, почти прозрачными от неестественной худобы. И множество ребятишек, голодных, но все-таки румяных, как шиповник, — жизнь в них била через край. Хотя были среди них и крохотные бледные существа, светлые глаза которых уже пометила смерть. Был тут и Лодин со своим изуродованным ртом. Он не глядел на меня — неужели почувствовал, что рано утром я уже видел его? И Арлетта — могучая, неряшливая, безобразная. Рядом с ней — старая Отта, дальше — Хаке в своей кожаной перчатке, старый Бьернар, весь вид которого выражал недоверчивость и тоску. И в стороне — Эйнриде.

Эйнриде — высокий красивый старик с гордой осанкой, в нем нет и тени высокомерия, меня он приветствовал дружеским кивком головы. Подбежал еще один человек, должно быть оружейник, швеи хихикали и зевали, глаза у них были еще сонные, были здесь также мальчишки-пастухи, двое вооруженных стражей и Хеминг.

Хеминг идет между двумя рядами мужчин и женщин, в левой руке он держит бронзовое блюдо, правой бьет в него. За Хемингом — Одни, нарядная, приветливая, юная. Она слегка приплясывает. За ними иду я. Двери в королевские покои раскрываются. Хеминг и Одни отступают назад.

В сенях четверо стражей и ни одной женщины, они не здороваются со мной, я — с ними. Из покоев раздается удар в бронзовое блюдо. Один из стражей — у него как будто нет лица, волосы и борода сбриты, кожа кажется восковой, — распахивает дверь. Я вхожу внутрь.

Она сидит одна, старая женщина, и вид у нее совсем не такой суровый, как я думал. Дверь за мной закрывается. Она слегка кивает, приветствуя меня, мягко и женственно, несмотря на преклонный возраст. Я кланяюсь ей с достоинством, не слишком низко.

Это Аса, королева Усеберга. Плечи у нее закутаны в волчий мех. Шея спереди обнажена. Лицо и шея в морщинах. Глаза слезятся. Но я чувствую, что силы в этой женщине больше, чем может показаться по ее немощной внешности, во взгляде — угроза, словно какой-то скрытый третий глаз наблюдает за мной.

— У тебя под одеждой оружие? — спрашивает она.

Голос у нее хриплый. Я отрицательно мотаю головой.

— Сними плащ!

Я снимаю плащ, встряхиваю его, она кивает, но этого ей мало. Я снимаю рубаху и стою перед ней голый по пояс, и все-таки она еще не уверена, что у меня нет оружия. Тогда я стаскиваю и сапоги, остаюсь в одном исподнем. Поворачиваюсь кругом, перетрясаю свою одежду, она кивает — теперь она спокойна.

— Одевайся.

Я одеваюсь.

Она приглашает меня сесть.

Лицо ее смягчилось, напряженное выражение исчезло с него. Быстрым и резким ударом она бьет в маленькое бронзовое блюдо, лежащее перед ней на столе. Прежде чем я успеваю повернуть голову, молодая служанка приносит два рога. Один из них королева Усеберга протягивает мне. Служанка уже удалилась.

Я сижу совсем близко от королевы, нас разделяет только стол, позади нас — очаг, в котором тлеет немного углей. Покои велики и красивы. Стены и земляной пол богато убраны шкурами. Под ногами у королевы шкура белого волка, а белые волки — большая редкость. На столе несколько серебряных сосудов — добыча, привезенная из дальних стран. В одном сосуде стоят розы, это удивляет меня.

— Возьми одну, — говорит она.

Я пытаюсь достать ветку, шипы цепляются друг за друга, и я вытаскиваю весь букет. Тогда она своими старыми, но еще ловкими пальцами легко отделяет один цветок.

— Прикрепи его к своему плащу, — говорит она.

Я прикрепляю.

Теперь ее голос звучит мягче, он уже не такой хриплый. Она рассказывает, что корни этих кустов привез из Ирландии ее сын, Хальвдан, когда в прошлый раз вернулся из викингского похода.

— Один монах — кажется, их там так называют, — перед тем как его убили, сказал Хальвдану: возьми одну розу для своей матери, отвези ей и скажи, что я прощаю ее сына. Это напугало Хальвдана. Он привез корни роз в мешке с землей.

Она рассказывает мне это и улыбается, но вдруг умолкает и глядит на меня. Взгляд ее становится суровым, потом она плачет. Не знаю почему. Отворачивается. Проводит рукой по лицу, словно стирает с себя все, что чувствует; когда она оборачивается ко мне, я снова вижу перед собой королеву.