Амеде Ашар: Королевская охота

— И не в последний…

— Вы так думаете?

— Уверен. Дорогой герцог, вашу трость. Несколько ударов научат вежливости этого лентяя.

Кровь бросилась в лицо солдата.

— Вот какие пошли речи! — вскричал он. — Заговорили про удары палкой? Отведайте же, любезный господин, удары шпагой!

— Да он, в самом деле, презабавный, — произнес обидчик солдата, громко рассмеявшись.

Но тут солдат проворно, как тигр, вскочил на ноги и, отбросив плащ назад, без шляпы, держа руку на эфесе длинной шпаги, с гордым лицом и сверкающим взглядом, отвесил поклон, какой сделал бы и версальскому вельможе.

— Господа, — произнес он звучным и твердым голосом, — я имею честь именоваться Эктором-Дьедонне де Шавайе, маркизом де Шавайе.

Услышав это имя, герцог де Рипарфон, до сих пор вмешивавшийся, выступил вперед.

— Вы сказали, если не ошибаюсь, что вы — Эктор-Дьедонне де Шавайе, маркиз де Шавайе?

— Так точно.

Герцог поклонился.

— Мое имя — Ги-Филипп-Анри де Рипарфон, герцог де Рипарфон.

Солдат в свою очередь отвесил поклон..

— Посему, — ответил он, — я имею честь быть вашим троюродным братом.

И повинуясь законам утонченной вежливости, царившим в те времена, два молодых человека поклонились друг другу вторично.

Пораженный услышанным и увиденным, друг Рипарфона, так необдуманно желавший позабавиться его тростью, скрестил руки и остался недвижим.

— Признаюсь, я не ожидал, — произнес Рипарфон, — вдруг получить удовольствие встретить одного из моих родственников в подобном месте и…

Видя, что Рипарфон заколебался, Эктор, улыбаясь, закончил:

— И в подобном наряде?

— Ну, не отпираюсь, — продолжил герцог. — Знаете, я имею привычку говорить, что думаю. Так вот, не скрою, что прежде чем публично признать в вас одного из моих родственников, хотел бы получить соответствующие доказательства.

— Стало быть, вы мне не доверяете?

— Милостивый государь, я всегда смотрел на все, что относится к достоинству нашего рода, очень серьезно. Я горжусь своим именем и не желаю его компрометировать. Вы, правда, кажетесь честным человеком, но я вас, по-моему, не оскорбляю. Ведь моя вполне понятная осмотрительность должна бы послужить вам доказательством, насколько я дорожу теми, кто состоит со мной в родстве.

— Да к тому же, — вскричал его друг с хлыстиком, — мы живем в такое время и в такой стране, где всякие шатаются по полям, охотно выдавая себя не за тех, кто они есть, и пользуясь тем, что им не принадлежит. Совсем недавно я встретил в Шамбери одного мошенника, выдававшего себя за принца, уж не помню для какой надобности. Так мне пришлось его отстегать, чтобы заставить признаться, что он просто лакей и что весь род его был таким же в течение, по крайней мере, десятка поколений.

Солдат взглянул на него, улыбнулся и снова обратился к герцогу.

— Я сам достаточно горд, — ответил он, — чтобы не понять и не извинить за проявление истинной гордости. А теперь, раз уж вы, герцог, хотите иметь доказательства, вы их получите. Первое. Вспомните, что одна урожденная Рипарфон вышла замуж за моего деда, а одна урожденная Шавайе стала супругой одного из Рипарфонов. Вы являетесь, как я предполагаю, внуком первой из них, я — внуком второй, и мы дети двоюродных братьев. Второе. Однажды наши отцы встретились друг с другом. Было это во Вьенне, в провинции Дофине, лет двенадцать назад. Вы, возможно, помните маленького шалуна, скакавшего, как бешеный, на жеребенке, да так, что он чуть не разбил себе голову о стену.

— Ну как же, помню, — перебил его герцог, — хорошо помню. До сих пор вижу глубокую рану, которую он сделал себе на лбу. Еще бы чуть — и он не вынес бы удара…

— Так взгляните, сударь, — в свою очередь прервал солдат, отбрасывая прядь волос, скрывавшую глубокий шрам.

— Довольно, маркиз, — ответил герцог, — как только я стал слушать ваш рассказ, воспоминания нахлынули на меня. Ваша мимика, ваш голос, взгляд, — все напоминает мне прошлое, которое я слишком скоро забыл. Простите ли вы мне это?

Герцог раскрыл объятия, и двое молодых людей обнялись по обычаю того времени.

— Теперь, кузен, позвольте мне представить вам моего друга, графа Поля-Эмиля де Фуркево.

Молодые люди вежливо раскланялись. Но тут де Фуркево взглянул на Эктора и произнес:

— Мне кажется, я проявил невежливость минуту назад, обойдясь с вами чересчур грубо.

— Признаться, я тоже так думаю, — ответил тот.

— Так докажите же, маркиз, что вы и в самом деле забыли мою опрометчивость. Извлеките-ка, пожалуй, на пару минут ту огромную шпагу, за которую по-прежнему держитесь.