Виктор Егоров - Конец – молчание

ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЯ

НАРОДНОГО КОМИССАРА

ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР

М.М. ЛИТВИНОВА

на пленуме Лиги Наций

в Женеве 22 сентября 1937 года:

«Мы знаем три государства, которые в течение последних лет совершали нападения на другие государства. При всем различии режимов, идеологии, материального и культурного уровня объектов нападения, в оправдание агрессии всеми тремя государствами приводится один и тот же мотив – борьба с коммунизмом. Правители этих государств наивно думают, что стоит им произнести слово “антикоммунизм”, и все их международные злодеяния и преступления должны быть прощены…»

– Ну и жара тут у вас! – Сергей Васильевич с интересом осматривался, пока смуглый парнишка в тенниске возился с машиной. Конец сентября, а такое пекло! У нас в Москве прохладно… Да хватит вам хлопотать – и так хорошо…

Горину было неловко, что он причиняет столько неудобств своим киевским коллегам.

Наконец паренек протер сверкающее ветровое стекло и доложил:

– Вот теперь все в порядке! Можете ехать, Сергей Васильевич.

Горин проверил, хорошо ли задергиваются занавески на окнах, на что последовал характерный для южан жест – дескать, не беспокойтесь, дело свое знаем, заставивший вспомнить одессита Денисенко, – потом сел за руль раскалившейся за день «эмки», мельком взглянул на часы и нажал на акселератор.

Молодой человек в тенниске поднес ладонь к парусиновой кепке, а потом, когда машина уже покидала двор Наркомата внутренних дел, помахал рукой, что означало, очевидно: «Ни пуха ни пера!»

Сергей Васильевич давненько сам не водил машину. Поэтому немного волновался: не напортачит ли? Но и руки и ноги сразу все вспомнили, будто только вчера сидел за рулем.

Все же из осторожности Горин ехал поначалу медленно. Но, несколько освоившись, упрекнул себя: «Ползу как черепаха!» А зацепившись за это слово, сразу же вспомнил своих девчонок – Верочку и Надюшку… До встречи с Варгасовым еще оставалось полчаса, поэтому спешить не было надобности.

…Недавно трехлетняя Наденька притащила из «детского сада черепаху. Умыкнула из «живого уголка»! Дома объяснила: дети ее обижают, и она плачет… Когда ни взрослые, ни старшая, семилетняя, сестра не поверили этому, девочка вынула черепаху из мешочка с бельем, в котором несла ее, и, топнув ногой, закричала диким голосом, как это делали, очевидно, ребята в саду: «Ах ты, такая-сякая! Сейчас я тебя раздавлю!»

Черепаха сразу же втянула голову под панцирь. Но не до конца: решила, наверное, проследить, как обернется дело, насколько велика угроза… А из глаз у нее медленно выкатились две слезы. Две настоящие, прозрачные слезы.

И вправду: век – живи, век – учись. Наденька преподала всем урок. Такая кроха! Сейчас как будто считают, что к трем годам человек умственно полностью формируется. Дальше идет уже совершенствование. Интересно! Значит, Наденька ѕ личность. И не надо снисходительно улыбаться, когда она, отправляясь спать, серьезно говорит: «Спокойной вам ночи, приятного сна. Желаю увидеть козла и осла. Козла – до полночи, осла – до утра». Может быть, в этом тоже что-то есть, как в той плачущей черепахе, чего не воспринимает перегруженный взрослый мозг?

Сергей Васильевич не раз заикался о «святой троице», о знаменитом «Грауэрмане» на Арбате, где роды у жены оба раза так гладко прошли. Пусть к Вере и Наде добавится Люба. Но Соня – и так немногословная – становилась совсем молчаливой и грустной.

Недоумевая, он замечал это, но не особенно вдумывался в происходящее. У него уютный дом, славная жена, хорошенькие дочки. Честно говоря, Горину было не до всяких «мерихлюндий», как он называл объяснения.

Но однажды ночью, когда Сергей Васильевич опять заговорил о «святой троице», Соня горько сказала ему: «Ты меня не любишь, Сережа! И не любил…»

Он тогда возмутился: «Ненормальная! У меня же, кроме тебя, никого нет!» – «Возможно… Я ведь тебя ни в чем не обвиняю!» – Соня говорила медленно, неестественно спокойно. Горин понял, что она плачет, но из последних сил старается, чтобы он этого не заметил.

И Горин проявил такт, что с ним бывало не часто: не заметил. А она уже не могла остановиться, видно, наболело.

– У тебя, наверное, правда, никого нет – ты ведь так занят! Но и меня тоже нет. Женщину, Сереженька, нельзя обмануть. «Она всегда знает, где любовь, а где просто привычка. Сожительство. Только не всегда говорит об этом. Из гордости…