Майкл Форд - Огонь Ареса

Лисандр злился больше на Леонида, чем на Демаратоса, преградившего ему путь. Ясно, что принц не собирается помогать рабу!

Он отбросил руку Демаратоса и ворвался на склад.

— Мы еще вернемся к этому разговору! — крикнул его мучитель.

Войдя в помещение, Лисандр заметил, что Леонид пытается скрыться за кучей из поврежденных щитов. Лисандр догнал его, взял за плечо и повернул к себе. У Леонида был испуганный и виноватый вид.

— Лисандр! Что ты здесь делаешь? — притворно-веселый голос принца никого не обманул. Лисандр знал, что он наблюдал за тем, что происходило, и ничего не предпринял.

— Ты ведь считаешься моим другом… — прошипел Лисандр. — Почему ты стоял, сложа руки, и смотрел, как Демаратос мне угрожает?

На лицо Леонида легла тень.

— Я… о чем ты говоришь? — попытался вывернуться он.

Но Лисандр не собирался никого отпускать. Он схватил Леонида за шиворот и притянул к себе. Ему хотелось повалить принца на землю и назвать его трусом — самым оскорбительным для спартанца словом.

Вдруг внутренняя дверь распахнулась и на склад, смеясь, вбежали четыре ученика. Заметив, что Леонид и Лисандр замерли друг напротив друга, они остановились.

— Что уставились? — взорвался возмущенный Лисандр. Внутренний голос подсказывал ему, что сейчас лучше не затевать драку.

Он толкнул Леонида в грудь. Тот попятился назад.

Лисандр смотрел, как принц уходит. Сегодня Лисандр извлек еще один урок. Сила еще не означала, что ее обладатель смел, а трусы встречаются не только в рядах врагов. Они вполне могут оказаться и среди друзей.

Вскоре новость о войне с Аргосом достигла Спарты. Слухи растекались по спальному корпусу, точно вышедшая из берегов река.

— Говорят, будто сорока спартанцам противостоит тысяча, — заявил Хиларион за ужином. Его отец отправился на войну, и сын получал все последние новости. — Аргивяне думали, что они сомнут нас, но фаланга не сдвинулась с места. Закончилось тем, что враг бежал, растоптав насмерть своих же воинов, а многие погибли от стрел, вонзившихся им в спину.

В разговор вступил Прокл:

— Верно. Вы слышали, что воин Клеон вызвал их лучшего солдата на поединок? И отрубил руку, в которой тот держал щит, но пощадил его. Клеон ни за что не захотел бы жить без левой руки. Он предпочел бы смерть невозможности стоять в фаланге рядом с товарищами.

Но не все вести были столь радостны. Приходили сообщения и о потерях. Однажды Лисандр, покинув тренировочную площадку, направился к отхожему месту и заметил Хилариона, сидевшего в тени у стены казармы. Юноша прижимал к себе щит взрослого воина и рыдал.

Подойдя ближе, Лисандр заметил, что в бронзовой короне на щите зияет большое отверстие — видно, меч пробил ее насквозь. Лисандру не надо было спрашивать, что случилось — отец Хилариона погиб.

Война шла уже второй месяц, и о ней стали говорить меньше. Похоже, здесь ее воспринимали как нечто само собой разумеющееся.

Поговаривали, что афиняне помогут своим соседям изгнать спартанцев.

Лежа ночью без сна, Лисандр думал о возможных исходах войны. Наверно, солдаты Аргоса ответят ударом на удар. Возможно, они вторгнутся в пределы Спарты и оттеснят спартанцев к морю. Тогда у мессенцев — народа Лисандра — появится возможность стать свободным.

Стоял конец лета, близилось время уборки урожая. На полях снова созрел ячмень, а ученики, облаченные в тяжелые доспехи, при полной выкладке совершали длительные марши. На их телах были нагрудники и ножные латы, на головах — шлемы, а в руках — копья и щиты.

Лисандру достались поношенные доспехи и ни к чему не пригодный старый вещевой мешок. Кожа нагрудника и передника, защищавшего пах, износилась, ее края обтрепались, бронзовая окантовка отслаивались. Наголенники проржавели от плохого ухода, шлем для головы Лисандра оказался слишком высок и узок, и болтался, отчего у него на ушах появлялись волдыри. Перед соревнованиями они должны будут появляться перед зрителями, и Лисандр с ужасом думал о том, как на него будут смотреть.

Полуденное солнце нещадно шпарило, через узкую щель шлема он видел лишь идущего впереди ученика. Подошвы ног стали жесткими, в них въедалась грязь. Мокрая туника прилипла к телу.

Лисандр почувствовал слабость, язык набух, глотка пересохла, он мечтал только о глотке прохладной воды. Ученики уже огибали поворот у храма Зевса и направлялись в лагерь, когда до слуха Лисандра донесся цокот копыт. Остальные тоже оглянулись.