Майкл Форд - Огонь Ареса

Лисандр почувствовал, что оказался в ловушке, и разозлился. Он не вор!

«Скажи правду», — приказал он себе.

— Мама подарила его мне, когда я родился. Она говорила, что амулет даст мне силы и отведет беду. Клянусь богами, это правда.

— Не будем вмешивать в это богов, — сурово сказал Сарпедон. — Ты говоришь, что амулет — подарок матери. Как ее зовут?

Лисандр опустил голову.

— Ее зовут Атеназия, — ответил он.

Сарпедон выронил чашу, та с грохотом покатилась по мозаичному полу.

— И сколько лет твоей матери, Лисандр?

Лисандр точно не знал ее возраста.

— Точно не скажу, — ответил он. — Наверно, тридцать пять…

— И ты говорил, она больна? — хмуро спросил спартанец.

— Да, очень сильно, — ответил Лисандр. — Думаю, она может умереть.

Сарпедон вскочил и взял Лисандра за плечи. Юноше стало больно.

— Лисандр, ты должен отвести меня к своей матери, причем немедленно, — сказал Сарпедон.

Он говорил тоном, не терпящим возражений. Лисандру не хотелось вмешивать в это мать, но было поздно. Он впервые задумался о том, как к ней мог попасть Огонь Ареса. Неужели мать украла его? И как сейчас поступит с ней Сарпедон?

Лисандр никогда прежде не сидел на лошади. Пегас, скакун Сарпедона, был огромным орехового цвета животным, от избытка сил не способным спокойно устоять на месте. Холка скакуна оказалась выше головы Лисандра.

Сарпедон помог Лисандру взобраться на неоседланного коня. Они неторопливо отправились в путь, но юноша чувствовал, как сползает при каждом неровном шаге.

Когда они достигли тропы, ведущей к поселению илотов, Сарпедон пятками пришпорил Пегаса и тот пустился в галоп. Лисандр и так еле державшийся на спине скакуна, почувствовал, что его жизнь в опасности. Он отчаянно прижал к бокам коня ноги, а руками вцепился в Сарпедона.

Конь поднимал облака пыли. У юноши стучали зубы, он молился, чтобы это мучение скорее кончилось.

Лисандр обрадовался, когда они спешились недалеко от поселения илотов. Эфор, сменивший тогу на накидку из грубой ткани, привязал коня к столбу забора.

— Иди первым, — приказал он.

Когда оба подошли к двери их лачуги, Лисандр почувствовал себя неловко. Сарпедон привык к роскоши и вдруг оказался на пороге жилища, состоявшего всего лишь из одной комнаты.

Юноша постучал в дверь.

— Кто там? — раздался голос матери.

— Это я, Лисандр, — отозвался он, стараясь не выдать своего волнения.

Было слышно, как отодвинули деревянный засов, и дверь отворилась.

— Я волновалась за тебя, Лисандр, — сказала Атеназия, обнимая сына за плечи. — Мне сказали, что сюда приходил Агестес и забрал тебя. С тобой ничего не случилось? Ты… — она умолкла, заметив Сарпедона.

Спотыкаясь, женщина отступила в глубь комнаты и прижалась к стене, поднеся к губам обе руки.

— Как… нет… почему ты… нет, — бормотала она, мотая головой.

Лисандр подошел и пытался успокоить ее.

— Мама, все хорошо. Я здесь, — говорил он, пытаясь отнять ее руки от лица. — Что стряслось?

Однако Атеназия не могла отвести взгляд от стоявшего на пороге высокого человека.

Лисандр смотрел, как Сарпедон наклонил голову, чтобы не задеть перемычку, вошел в лачугу и произнес:

— Привет, Атеназия. Прошло столько времени.

Эфор Спарты сделал еще несколько шагов и заполнил собой все пространство их жилища. — Атеназия, я пришел с добрыми намерениями и не собираюсь причинить тебе зла. Я лишь хотел убедиться, что это правда.

Мать Лисандра не откликнулась, она сидела, застыв от страха, ее широко раскрытые глаза смотрели с тревогой.

— Что вам нужно от моей мамы? — спросил Лисандр.

Он задал этот вопрос громче, чем собирался.

Ноздри Сарпедона раздулись, глаза сердито засверкали, но спартанец столь же быстро сдержал себя.

— Атеназия, мне рассказать ему, или ты сама это сделаешь? — Мать Лисандра ничего не ответила, и Сарпедон продолжил: — Мы с твоей матерью знакомы давно, — тихо начал он. — Она была рабыней и много лет проработала в нашей семье.

Лисандр взглянул на мать, та едва заметно кивнула: Сарпедон говорит правду. Она протянула к Лисандру руку. Он взял ее и сел рядом.

— Позволь мне рассказать тебе кое-что, — начал Сарпедон низким голосом. — У меня было два сына. Одного звали Торакисом, он был старшим. Второго, его младшего брата, звали Демократесом. Лисандр, это были самые блестящие молодые люди Спарты — высокие, сильные и храбрые. Говорили, что они похожи на самих Кастора и Полидевка. Боги решили, что они должны погибнуть в бою. О подобной смерти мечтает каждый спартанский воин. — Голос Сарпедона охрип от переполнявших его чувств. Он сглотнул и продолжил: — Двенадцать лет назад тело Торакиса привезли в Спарту. Он пал от тегейского меча в битве у побережья. Но только после того, как поразил самого яростного из своих врагов по имени Манитес. Да благословят моего сына боги в Подземном царстве.