Александр Дюма - Двадцать лет спустя (часть вторая)

— Осмельтесь, — возразила королева с горькой усмешкой. — Когда-то, при других обстоятельствах, вы были гораздо смелее.

Канцлер покраснел и пробормотал что-то.

— Оставим прошлое и вернемся к настоящему, — добавила королева. — Какой совет вы хотели мне дать?

— Мой совет, — отвечал канцлер нерешительно, — выпустить Бруселя.

Королева побледнела еще больше, и лицо ее исказилось.

— Выпустить Бруселя? — воскликнула она. — Никогда!

В эту минуту в соседней зале раздались шаги, и на пороге гостиной, без доклада, появился маршал де Ла Мельере.

— А, маршал! — радостно воскликнула Анна Австрийская. — Надеюсь, вы образумили этот сброд?

— Ваше величество, — отвечал маршал, — я потерял троих людей у Нового моста, четверых у Рынка, шестерых на углу улицы Сухого Дерева и двоих у дверей вашего дворца, итого пятнадцать. Кроме того, я привел с собой десять — двенадцать человек ранеными. Моя шляпа осталась бог весть где, сорванная пулей; по всей вероятности, я остался бы там же, где моя шляпа, если бы господин коадъютор не подоспел ко мне на выручку.

— Да, — промолвила королева, — я бы очень удивилась, если бы эта кривоногая такса не оказалась во всем этом замешана.

— Ваше величество, — возразил де Ла Мельере с улыбкой, — не говорите при мне о нем плохо; я слишком хорошо помню услугу, которую он мне оказал.

— Отлично, — сказала королева, — будьте ему благодарны, сколько вам угодно, но меня это ни к чему не обязывает. Вы целы и невредимы, а это все, что мне надо; вы вернулись, и теперь вы тем более желанный гость.

— Это так, ваше величество, но я вернулся под тем условием, что передам вам требования народа.

— Требования! — сказала Анна Австрийская, нахмурив брови. — О господин маршал, вы, вероятно, находились в очень большой опасности, если взяли на себя такое странное поручение!

Эти слова были сказаны с иронией, которая не ускользнула от маршала.

— Простите, ваше величество, — отвечал он, — я не адвокат, а человек военный, и потому, быть может, выбираю не те выражения; я должен был сказать: «желание» народа, а не «требования». Что же касается замечания, которым вы удостоили меня, то, по-видимому, вы желали сказать, что я испугался?

Королева улыбнулась.

— Да, признаюсь, ваше величество, я боялся, и это случилось со мной лишь третий раз в жизни, а между тем я участвовал в двенадцати больших боях и не помню уж в скольких схватках и стычках. Да, я испытал страх, и мне не так страшно даже в присутствии вашего величества, невзирая на вашу грозную улыбку, как перед всеми этими чертями, которые проводили меня до самых дверей и которые бог весть откуда взялись.

— Браво, — прошептал д’Артаньян на ухо Портосу, — хорошо сказано.

— Итак, — сказала королева, кусая губы, между тем как окружающие с удивлением переглядывались, — в чем же состоит желание моего народа?

— Чтобы ему возвратили Бруселя, ваше величество, — ответил маршал.

— Ни за что! — воскликнула королева. — Ни за что!

— Как угодно вашему величеству, — сказал маршал, кланяясь и делая шаг назад.

— Куда вы, маршал? — удивленно спросила королева.

— Я иду передать ваш ответ тем, кто его ждет, ваше величество.

— Останьтесь. Я не хочу, это будет иметь вид переговоров с бунтовщиками.

— Ваше величество, я дал слово, — возразил маршал.

— И это значит?..

— Что, если вы меня не арестуете, я должен буду вернуться к народу.

В глазах Анны Австрийской сверкнула молния.

— О, за этим дело не станет! — сказала она. — Мне случалось арестовывать особ и более высоких, чем вы. Гито!

При этих словах Мазарини поспешно подошел к королеве.

— Ваше величество, — сказал он, — если мне позволительно тоже дать вам совет…

— Отпустить Бруселя? Если так, вы можете оставить свой совет при себе.

— Нет, — отвечал Мазарини, — хотя этот совет, может быть, не хуже других.

— Что же вы посоветуете?

— Позвать коадъютора.

— Коадъютора? — воскликнула королева. — Этого интригана и бунтовщика? Ведь он и устроил все это!

— Тем более, ваше величество. Если он устроил этот бунт, он же сумеет и усмирить его.

— Поглядите, ваше величество, — сказал Коменж, стоявший у окна. — Случай как раз благоприятствует вам. Сейчас коадъютор благословляет народ на площади Пале-Рояля.

Королева бросилась к окну.

— В самом деле, — сказала она. — Какой лицемер, посмотрите!

— Я вижу, — заметил Мазарини, — что все преклоняют пред ним колена, хотя он только коадъютор; а будь я на его месте, они разорвали бы меня в клочья, хоть я и кардинал. Итак, я настаиваю, государыня, на моем желании (Мазарини сделал ударение на этом слове), чтобы ваше величество приняли коадъютора.