Оливер Боуден: Assassin’s Creed: Renaissance

— Хотела бы я больше никогда не встречаться с ним.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы так и было.

— Эцио, я вам очень признательна, и поэтому решила дать вам второй шанс. Раз уж с первым не получилось.

Девушка нежно рассмеялась и поцеловала Эцио в щеку, прежде чем скрыться в особняке.

Толпа, собравшаяся вокруг, наградила Эцио аплодисментами. Он поклонился, улыбнувшись, и отправился прочь. Эцио понимал, что сегодня он не только нашел нового друга, но и приобрел непримиримого врага.

— Дай Кристине поспать, — повторил Федерико, отрывая Эцио от воспоминаний.

— Она успеет выспаться… позже, — отозвался он. — Я должен повидаться с ней.

— Ну если должен… Я прикрою тебя перед отцом, но будь осторожен. Люди Вьери могут быть поблизости.

Федерико подбежал к краю крыши и спрыгнул вниз, в повозку с сеном, оставленную на улице, которая вела к дому.

Эцио проводил его взглядом, и лишь потом решил последовать примеру брата. Повозка с сеном была очень далеко внизу, но он вспомнил уроки брата, успокоился, восстановил дыхание и сконцентрировался. А потом прыгнул, впервые в жизни, с огромной высоты. На краткий миг он решил, что ошибся с расчетом, но быстро взял себя в руки и рухнул в сено. Это был настоящий прыжок веры!

Немного выдохшийся, но воодушевленный успехом, Эцио бросился бежать по улице.

Солнце только вставало из-за восточных холмов, но на улицах уже стали появляться люди. Эцио почти добрался до дома Кристины, когда услышал позади шаги и постарался спрятаться, скрывшись в тени паперти и задержав дыхание. Это был ни кто иной, как Вьери, в сопровождении двух охранников появившийся из-за угла.

— Лучше прекратить поиски, сеньор, — сказал начальник охраны. — Они уже далеко отсюда.

— Я уверен, они где-то здесь, — огрызнулся Вьери. — Я практически чую их запах!

Он вместе со своими людьми обошел всю церковную площадь, но ничего не заметил. Солнечный свет рассеивал тени. Эцио осторожно прокрался к стогу сена и спрятался в нем. Вьери подошел очень близко, но вскоре, приказав своим людям яростным жестом двигаться дальше, ушел. Эцио подождал немного, вылез из стога и с облегчением выдохнул. Затем отряхнулся и побежал самой короткой дорогой к Кристине, надеясь, что никто из ее домочадцев еще не проснулся.

В поместье было тихо, хотя Эцио полагал, что слуги уже разводят на кухне огонь. Он знал, где находятся окна спальни Кристины, и кинул камешек в закрытые ставни. Грохот показался оглушительным, Эцио замер, сердце ушло в пятки. Ставни открылись, и девушка вышла на балкон. Ночная рубашка очерчивала восхитительные контуры ее тела, и он смотрел на нее, утопая в желании.

— Кто там? — тихо спросила она.

Он вышел из тени, чтобы она смогла его увидеть.

— Я!

Кристина вздохнула.

— Эцио! Я могла бы догадаться.

— Могу я подняться, голубка?

Она повела плечиком, прежде чем ответить шепотом.

— Хорошо! Но только на минутку.

— Больше не потребуется.

Она рассмеялась.

— Неужели?

Эцио смутился.

— Нет, извини, я вовсе не то имел в виду. Сейчас увидишь…

Оглянувшись и убедившись, что улица пуста, он оперся ногой о большое металлическое кольцо, вбитое в стену дома (к нему привязывали лошадей), а руками нащупал углубления в каменной кладке. В мгновение ока он взобрался на парапет, и обнял девушку.

— Эцио, — выдохнула она, когда они поцеловались. — Ты только посмотри на себя. Чем ты опять занимался?

— Ерунда. Это просто царапина. — Он замолчал, улыбаясь. — Ну, так я могу войти? — осторожно поинтересовался он.

— Куда?

Он представлял собой воплощенную невинность.

— В твою спальню.

— Ну, если ты уверен, что минуты тебе хватит…

Их руки сплелись, и они вошли через двойные двери в освещенную теплыми огнями комнату Кристины.

Час спустя их разбудили солнечные лучи, бившие в окна, грохот проезжающих повозок и шум людей на улице, и — что хуже всего — голос отца Кристины, распахнувшего дверь в спальню дочери.

— Кристина! Пора вставать, дочка! Твой учитель скоро придет… Что за черт? Ах ты, сукин сын!

Эцио быстро, но крепко поцеловал Кристину.

— Думаю, мне пора, — сказал он, хватая одежду и выбрасывая в окно. Потом быстро спустился по стене вниз, и уже застегивал рубашку, когда Антонио Кальфуччи появился на балконе. Он был в бешенстве.

— Извините, Messere, — отозвался Эцио.

— Я тебе дам «Извините»! — закричал Кальфуччи. — Стража! Стража! Взять этого паршивца! Принесите мне его голову! И оторвите ему яйца!