Оливер Боуден: Assassin’s Creed: Renaissance

Они выпили, чувствуя как огненная жидкость согревает их.

— Почти ночь, — заметил Федерико.

— Действительно. Хотел бы я, чтобы они все были такими же веселыми, как… — Эцио не договорил, увидев широкую улыбку брата. — О чем это я? — И, рассмеявшись, поправил сам себя, — Они и так уже веселые.

— Даже слишком. Думаю, нам не повредит немного еды и выпивки, прежде чем мы отправимся домой, — сказал Федерико. — Конечно, уже поздно, но я знаю одну таверну неподалеку, которая не закрывается почти до рассвета и…

— И к тому же трактирщик — твой хороший друг.

— И как ты догадался?

Через час или два, после супа из свинины и бифштекса, запитого бутылкой Брунелло, Эцио почувствовал себя окончательно выздоровевшим. Он был молод, поэтому потраченные силы быстро возвращались к нему. И не последнюю роль в этом сыграла радость от победы над бандой Пацци.

— Пора домой, братишка, — напомнил Федерико. — Отец наверняка уже думает, где это мы задержались, к тому же он надеялся, что завтра ты поможешь ему в банке. К счастью для меня, я не разбираюсь в цифрах, и, я уверен, он ждет не дождется, чтобы я занялся политикой.

— Политика или цирк — выбор у тебя не велик.

— А что, есть разница?

Эцио знал, что Федерико не слишком переживает из-за того, что отец возлагает надежды на продолжение семейного дела не на него, старшего брата, а на Эцио. Федерико умер бы от скуки, если бы посвятил свою жизнь банковскому делу. Проблема была в том, что Эцио чувствовал примерно то же. Но день, когда он получит черный бархатный костюм и золотую цепь флорентийского банкира, был еще очень далек, и поэтому он беззаботно наслаждался днями свободы, хорошо понимая, что этих дней у него оставалось все меньше и меньше.

— Нам лучше поспешить, — сказал Федерико, — если не хотим, получить от отца строгий выговор.

— Отец просто волнуется.

— Нет, он знает, что мы в состоянии позаботиться о себе. — Федерико изучающе посмотрел на Эцио. — Но лучше действительно поспешить. — Он прервался. — Не хочешь рискнуть оставшимися деньгами? Может наперегонки?

— Куда?

— Посмотрим… — Федерико оглядел город, освещенный луной, и указал на башни неподалеку.

— До крыши церкви Санта Тринита. Это довольно близко от дома… Если, конечно, у тебя хватит сил. Только есть одно условие.

— Какое?

— Мы побежим не по улицам, а по крышам.

Эцио сделал глубокий вдох.

— Хорошо, договорились.

— Отлично, копуша. Вперед!

Ничего не добавив, Федерико сорвался с места и легко, словно ящерица, забрался по ближайшей заштукатуренной стене на крышу. Задержавшись на мгновение, он осмотрел ненадежную красную черепицу, усмехнулся и рванул дальше. К тому времени, когда Эцио забрался на крышу, брат опередил его на двадцать ярдов. Сердце Эцио сильно билось, в полной адреналина гонке боль была забыта. Потом он увидел Федерико, прыгающего куда-то в смолисто-черную пустоту, свет от фонарей снизу не достигал крыши серого палаццо, освещая лишь один из уровней башни, куда и прыгнул Федерико. Он немного пробежал и остановился, ожидая брата. Эцио на мгновение ощутил страх, когда прямо перед ним возникла пропасть между лавками торговцев тканями, но он знал, что скорее умрет, чем продемонстрирует брату свою неуверенность. Собравшись с духом, он совершил невероятный прыжок, практически взлетев в воздух. Тяжелые гранитные камни, освещенные лунным сиянием, остались далеко внизу. На долю секунды он удивился, что ему удалось все верно рассчитать, когда серая стена палаццо буквально выросла перед ним. Но затем и она осталась внизу, а Эцио приземлился на соседнюю крышу, едва не поскользнувшись, но все-таки устояв на ногах. Он мысленно возликовал и попытался восстановить дыхание.

— Похоже, малышу еще учиться и учиться, — язвительно поддел Федерико, прежде чем снова бросился вперед, словно стремительная тень среди множества труб под клочьями облаков. Эцио кинулся вдогонку, полностью растворившись в дикой гонке. Другие бездны проносились под ним, некоторые из них были всего лишь переулками, другие — широкими улицами. Федерико нигде не было видно. Внезапно перед ним появилась базилика Санта Тринита, возвышающаяся над покатой черепичной крышей церкви. Но стоило ему приблизиться, как Эцио вспомнил, что церковь находилась в центре площади, и расстояние между ее крышей и крышами находящихся вокруг зданий слишком велико для прыжка. Было два выхода — не колебаться и прыгнуть или сбросить скорость. Единственную надежду давало то, что крыша церкви находилась ниже, чем та, с которой он собирался прыгнуть. Если он не сумеет разогнаться изо всех сил и, в полном смысле этого слова, броситься в воздух, сила притяжения сделает свое дело. Пару секунд ему придется лететь подобно птице. Эцио упорно гнал от себя любые мысли о возможном падении.