Оливер Боуден: Assassin’s Creed: Renaissance

дальняя стена комнаты была испещрена сотнями равномерно расположенных отверстий. Перед ней стоял Испанец, отчаянно толкая и пиная стену, и не замечая присутствия Эцио.

— Открывайся, черт бы тебя побрал, открывайся! — яростно и отчаянно кричал он.

Эцио двинулся к нему.

— Все кончено, Родриго, — произнес он. — Прекрати. Это бессмысленно.

Родриго развернулся к нему.

— Больше никаких фокусов, — сказал Эцио, отцепляя свои кинжалы и бросая их на пол. — Никаких артефактов. Никакого оружия. Теперь посмотрим, на что ты способен, старик.

Слабая улыбка появилась на развратном, разбитом лице Родриго.

— Хорошо. Раз ты хочешь поиграть.

Он скинул свою тяжелую мантию, оставшись в рубашке и рейтузах. У него было полное, но плотное мощное тело, по которому пробегали искры — сила полученная от Посоха. Он кинулся вперед и нанес первый удар — тяжелый апперкот в челюсть заставил Эцио пошатнуться.

— И почему только твой отец не оставил нас в покое? — грустно спросил Родриго, собираясь пнуть Эцио в живот. — Он должен был просто оставаться в стороне. И ты совсем как он. Всех ассасинов нужно было давно прихлопнуть, как москитов. Хотел бы я, чтобы этот идиот Альберти повесил тебя вместе с остальными двадцать два года назад.

— Зло несем не мы, а вы, тамплиеры, — Эцио увернулся, выплюнул зубы. — Вы считаете, что люди — простой честный народ, — позволят вам играть с ними, и будут делать все, что вы пожелаете.

— Но мой дорогой друг, — отозвался Родриго, ударив Эцио под ребра, — Так все и есть. Они лишь грязь, которую используют. Так было, и так будет.

— Довольно! — задыхаясь, выдавил Эцио. — Этот бой не имеет смысла. Нас ждет кое-что более важное. Но, сперва, скажи, что находится в Сокровищнице, скрытой за этой стеной? Разве тебе еще недостаточно власти?

Родриго удивился.

— Разве ты не знаешь, что внутри? Неужели великий и могущественный Орден Ассасинов ничего не понял?

Его страстный тон остановил Эцио.

— О чем ты?

Глаза Родриго засверкали.

— Там Бог! Бог, живущий в Сокровищнице!

Эцио слишком удивился, так что не сразу нашел что ответить. Он помнил, что имеет дело с опасным безумцем.

— Ты действительно думаешь, что я поверю, будто под Ватиканом живет Бог?

— Это логично, разве нет? Бог, живущий в облаках? Окруженный ангелами и херувимами? Все это красиво, но истина намного интереснее.

— И что Бог делает внизу?

— Ждет освобождения.

Эцио перевел дух.

— Предположим, я поверил. Но что Он сделает, если ты откроешь дверь?

Родриго улыбнулся.

— Мне все равно. Мне нужно не Его одобрение, а Его сила!

— И ты полагаешь, что Он отдаст ее тебе?

— То, что находится за этой стеной, не устоит перед объединенной силой Посоха и Яблока, — Родриго остановился. — Это оружие убьет даже бога

— Господь Бог всеведущ и всемогущ. Ты действительно думаешь, что пара древних реликвий сможет навредить Ему?

Родриго высокомерно ухмыльнулся.

— Ты ничего не знаешь, мальчик. Ты представляешь Бога таким, как он описан в старой книге, заметь, написанной людьми.

— Но ты Папа! Как ты можешь отвергать важнейшую книгу христиан?

Родрго рассмеялся.

— Ты действительно столь наивен? Я стал Папой, чтобы добраться до Сокровищницы. Папство дало мне власть! Думаешь, я верю хоть единому проклятому слову из этой глупой книжонки? В ней только ложь и суеверия! Как и во всех религиозных текстах, написанных за последние десять тысяч лет!

— Люди убили бы тебя за такие слова.

— Возможно. Но они об этом не узнают. — Он помолчал. — Эцио, мы, тамплиеры, знаем человечество, и поэтому презираем его!

Эцио потерял дар речи, но продолжал слушать болтовню Папы.

— Когда я закончу свою работу здесь, — продолжал Родриго, — первым своим приказом я уничтожу Церковь, так что мужчины и женщины будут вынуждены наконец-то взять на себя ответственность за свои поступки, и каждый получит по заслугам! — он блаженно улыбнулся. — Это будет прекрасный новый мир тамплиеров — царство разума и порядка.

— Как ты смеешь говорить о разуме и порядке, — оборвал его Эцио, — когда вся твоя жизнь посвящена насилию и безнравственности?

— Я знаю, что несовершенен, Эцио, — согласился Папа, — И не отрицаю этого. Но, видишь ли, этот приз дается не за нравственность. Нужно брать то, что можешь получить и держать крепко — любой ценой. В конце концов, — он развел руками, — живем лишь раз.

— Если бы все жили по вашему кодексу, — ужаснулся Эцио, — весь мир погряз бы в безумии.