Ричард Зимлер: Охота Полуночника

Они были совершенно правы, все этим и кончилось, хотя даже теперь я уверен, что в этом виноват Даниэль.

В воскресенье, когда была избита сеньора Беатрис, отец рассказал мне шотландскую сказку, велев внимательно слушать ее. В этой сказке колдунья превратила отца в бородавчатую жабу и приковала его к столбу в своей гранитной башне. К моему удовольствию, Поррич, его любимый пес, спас отца, незаметно подкравшись к спящей ведьме и сомкнув челюсти на ее шее. Я всегда мечтал о собаке, но мама просила меня подождать, пока я подрасту и стану более «ответственным».

— Когда колдунья умерла, — сказывал мне отец, — все ее злые чары рассеялись.

Я помню, какое сильное впечатление на меня произвело, когда он сказал, что золотая цепочка на его карманных часах — именно та, которой он был прикован к столбу.

— Когда я нашел цепочку, то застежка на ней была разорвана, но сейчас я починил ее. Когда убили злую ведьму, я снова превратился из жабы в парня, потому застежка и порвалась.

Он вложил мне часы в руку и добавил:

— Я подарю их тебе в твой двадцать первый день рождения.

— Знаешь, почему я тебе рассказал эту историю, сынок? — спросил он меня.

Я покачал головой, и он сказал:

— Это имеет отношение к тому, что случилось с сеньорой Беатрис, и к определенным опасностям, которые в настоящее время подстерегают тебя в городе. Сынок, ты еще мал, и хотя ты отважен и быстро бегаешь, совсем как келпи, но ты не можешь брать все на себя.

Келпи — это злой водяной, чудовище, живущее в озерах Шотландии, но когда папа называл меня так, это звучало ласково.

— Нас всех нужно спасать, из самых разных бед. Поэтому беги со всех ног ко мне домой, если снова увидишь что-либо подобное, если обижают женщину, мужчину, ребенка. Понимаешь, о чем я говорю, мой мальчик?

— Я понимаю, папа.

В то время казалось, что папино беспокойство и его неясное упоминание об определенных опасностях не имеют ничего общего с проповедником, сумасшедшие откровения которого я слушал на Новой площади. И только сейчас, когда я пишу свои воспоминания, мне становится очевидным, что мои родители были наслышаны о его отвратительной деятельности.

Чтобы достать кисточки и краски, которые просил Даниэль, в понедельник с утра я пошел к Луне и Грасе Оливейра, нашим добрым соседкам, которых мы называли «оливковыми сестрами». Им было уже за пятьдесят. Однако если бы меня спросили, то я мог поклясться, что им уже все семьдесят, поскольку седые волосы и морщинистые лица в глазах ребенка становятся признаком глубокой старости.

Луна и Граса прославились на весь город тем, что лепили из воска фрукты, выглядящие совсем как настоящие. В самом деле, сходство было таким идеальным, что, как говорили, наша выжившая из ума королева Мария, однажды посетив Порту еще до моего рождения, неосмотрительно надкусила один из нежных красных персиков. И действительно, как я узнал из надежных источников, желтые зубы королевы Марии еле держались во рту, словно черепаховые пуговицы на жилетке старьевщика.

Остановившись перед домом оливковых сестер, я схватил дверное кольцо в виде головы льва и постучал. Я даже не подумал, что время было самым неподходящим для визита, всего лишь полчаса прошло после рассвета. И что еще хуже, я не спросил разрешения у родителей, тайком уйдя из дома, пока они спали. Но я успокаивал себя тем, что вернусь до того, как они меня хватятся: все это говорило о том, как далеко может завести дружба с Даниэлем.

Луна выглянула из окна на верхнем этаже, ее голову украшал красный ночной колпак с шерстяной кисточкой. Вероятно, приняв меня за мираж, порожденный утренним туманом, она прищурила свои серо-зеленые глаза.

— Джон? Это ты, мой мальчик?

Я подтвердил, и она крикнула:

— Разрази меня гром! Что ты здесь делаешь в такую рань? Что-то случилось?

Я начал объяснять, но от волнения у меня начал заплетаться язык.

— Я сейчас спущусь, Джон. Не двигайся с места, а то я шкуру с тебя спущу! — заявила она, грозя мне пальцем.

Я был еще тем постреленком и, спустя несколько секунд, не обращая внимания на ее просьбу, постучал снова, на этот раз гораздо сильнее. Приложив к двери ухо, я услышал, как она сказала:

— Этот маленький сукин сын ничего не знает о ломоте в костях.

Я не обиделся, зная, что Луна всегда ругается, как портовый грузчик. Она открыла дверь с рассерженным видом.

— Ты просто нетерпеливый чертенок! — воскликнула она.

— Простите, сеньора Луна, но… но мне нужна ваша помощь.