Кирилл Кириллов - Афанасий Никитин. Время сильных людей

Мехмет, так звали перса, оказался разговорчивым, веселым, неплохо говорил по-русски и знал множество историй, баек и присказок, коими охотно делился с командой. Афанасий же не упускал случая поболтать с ним на фарси о том о сем. Михаил тоже часто присоединялся к их беседам. Нос, на котором они взяли привычку собираться возле удачно возвернутой пушки, часто оглашался взрывами хохота.

У других купцов настроение было не столь беззаботным.

— Да что ж такое-то? — сетовал Хитрован после очередного возвращения с берега. — Ни единой шкурки продать не удалось. Вроде бы и рады взять, да платить нечем.

— Ничего, Большую Орду скоро пройдем, до ханства Астраханского доберемся. Там, в Хаджи-Тархане, [20] Хаджи-Тархан — позднее переродилось в Астрахань, устоявшееся название в русском языке с XVII в. поторгуем, — успокаивал его Андрей.

— Да как поторгуешь, ежели эти, — Хитрован неопределенно махнул рукой вперед по течению, — подчистую все выметают?

— Хаджи-Тархан от моря недалеко стоит, на берегу самом, там и персидские купцы бывают, и ногайцы из Сарая, и хивинцы туда приплывают. Может, даже и до Ширвана идти не придется, тут отторгуемся.

— Было б хорошо. А чего это наши персияне так всполошились? — спросил Хитрован.

— Никак узрели что-то? — прищурился Андрей.

Афанасий поднялся во весь немалый рост и замер, как носовая корабельная фигура, из-под руки рассматривая нечто, не видное с кормы. Остальные тоже повскакали на ноги, вглядываясь вдаль. Михаил нырнул под палубу и завозился там, что-то выискивая. Хорасанец побледнел так, что сравнялся цветом с русичами, и с отсутствующим взглядом шарил по боку, в том месте, где обычно была рукоять сабли.

— Точно что-то стряслось. — Хитрован подхватил Андрея под локоть, чтоб грузному купцу было ловчее ступать, и подвел к носу. — Что там у вас? — спросил он, пытаясь выглянуть из-за широких спин.

— Татаре вроде, — ответил снизу Михаил, вылезая из люка с пороховыми картузами в одной руке и начиненными каменным крошевом картечи мешочками в другой.

— К добру или к худу? — спросил Хитрован, почувствовав, как прилипает к телу разом пропотевшая рубаха.

— Подойдем — узнаем, — не оборачиваясь, ответил Афанасий. — Уповать надо на лучшее, но готовиться к худшему.

Михаил протиснулся вперед и встал на колени у пушечки. Затолкнул в ствол сначала пороховой заряд, потом мешочек с картечью. Разжег фитиль. Улыбнулся белозубо. «Дорвался до любимой игрушки», — с непонятным раздражением подумал Хитрован, разглядывая впереди темные черточки татарских лодок, направляющихся наперерез их стругу.

— Отвел бы ты Андрея обратно на корму, — сказал Хитровану Афанасий. — Безопасней там. А вы чего столпились? — обернулся он к крестникам и племянникам. — К веслам давайте. Рассаживайтесь, но не гребите, приказа ожидайте. Да ножей и сабель не доставайте, а тем более не размахивайте. И не кричите ничего и даже за борт не плюйте. Не вводите в соблазн.

Шипша подошел, уселся у люка, вытащив из-за пояса саблю и по-турецки подобрав под себя ноги. Закрыл глаза. Не поймешь, то ли молится, то ли готовится к бою, то ли еще что. Хорасанец подозрительно посмотрел на его вислые татарские усы, но не сказал ни слова. Суда сблизились.

Лодок было четыре. Кое-как сколоченные из разномастных досок посудины плохо держали курс и переваливались на невысокой волне, как беременные утки. Гребцы остервенело гребли то с правого, то с левого борта плохо вытесанными из цельных досок веслами, пытаясь удержать направление. Удавалось им это не очень хорошо. Над некоторыми впору было посмеяться, если бы не…

Каждая лодка вмещала в себя по полторы дюжины воинов в коже и мехах, с луками и копьями, не считая гребцов, тоже не безоружных. Расходясь веером, они со всех сторон охватывали тверской струг.

— Попали, кажись? — ни к кому особо не обращаясь, спросил Михаил.

— М-да, не торговать они с нами плывут и не новостями обмениваться, — почесал бороду Афанасий. — Рубиться будем или откупиться попробуем?

— От этих не откупишься, — неожиданно подал голос Шипша.

— Ты их знаешь? — спросил татарина Афанасий?

— Слыхивал, — коротко ответил татарин и поднялся на ноги, держа в руках поблескивающую саблю.

— Так что делать-то?

— Плыть быстрее. Нелься их на полет стрелы потпускать.

— Эй, на веслах! — крикнул Афанасий. — Ну-ка, налягте ради спасения православных душ.

Гребцы опустили лопасти в воду. Струг рванулся вперед, зазвенела оснастка, заскрипели доски днища. За кормой вспенилась и закипела вода. Увидев, что корабль прибавил ходу, татары на лодках заорали, вздели копья, замахали кривыми саблями, натянули луки. Первые стрелы легли далеко от борта, но расстояние неумолимо сокращалось.