Наталья Павлищева - Князь Рус

Пусто и холодно теперь в этом доме. Очаг Рус не разжигает, без Поруси и Полисти с Тимаром дом не дом и очаг не согреет. Князь один много дней.

Чтобы хоть как-то забыться, от света до темноты он трудится – рубит лес, таскает его на хребте в весь, в любую погоду уходит на охоту, носит воду… Все для других, ничего в свой дом, который и не дом вовсе, а просто пустая постройка. Изморозь покрыла стены, у входа целый сугроб намело из-за неплотно прикрытой двери. Но Русу все равно, здесь нет его любимых людей – жены и деток, а самому все ни к чему.

Чигирь повздыхал и зачем-то отправился прочь из дома.

– Ты куда?

Старик отмахнулся от Радока, плотнее запахнулся в шкуру и открыл дверь. Завывала вьюга, мигом переметая следы, в такую погоду никто добрый и во двор не выйдет. Куда это Чигирь?

Со скрипом открылась дверь Русова дома. Внутри темно и тихо.

– Эй, ты здесь?

Чуть прислушавшись, Чигирь позвал снова:

– Рус?

Князь опустил ноги с лежанки.

– Чего тебе?

– Я за тобой, пойдем.

– Куда?

– К нам пойдем, нечего лежать, точно мертвецу, в пустом холодном доме!

Видя, что князь не собирается идти с ним, Чигирь заорал:

– Зиму у нас переживешь, а по весне дом обновишь или новый поставишь, тогда и Порусь вернешь! Нечего тут упырем сидеть в темноте и холоде!

Чигирю удалось хотя бы вытащить Руса к людям. Тот, как и после гибели Полисти, долго молчал, но хотя бы работал и жил в тепле.

Росла гора наконечников и скребков, сделанных руками князя, копились и копились его мысли, одна тоскливей другой.

Он поддался ласкам Элмы, взыграло мужское, изменил, не думая, что делает, а для Поруси это оказалось смертельно.

Лишь к весне женщина смогла выбираться на двор, заниматься делами. Порусь сильно изменилась, похудела, синие глаза ввалились, став от этого еще красивей. Вокруг губ легла скорбная складка. Не о Русе грустила Порусь, а о погибшем сыночке. Мужа она словно оставила там, в бездне, куда едва не свалилась.

Однажды к сидевшей на солнышке с привычным шитьем в руках Поруси подошел Рус. Не говоря ни слова, опустился рядом у ног, глянул снизу вверх:

– Порусь, не прошу простить, позволь только быть рядом, помогать, видеть тебя с детками всякий день.

Рус вдруг уткнулся лицом в колени жены. Рука Поруси помимо ее воли легла на светлые кудри.

– Я не виню, Рус. Только вернуться не смогу.

– Никогда не сможешь простить?

– Не то, я теперь бесплодна, как и Полисть была.

– Порусь, у нас есть Полисть и Тимар.

День за днем по капле возвращалась жизнь в синие глаза Поруси, становился похожим сам на себя князь… И в его глазах появился живой блеск. А однажды, подкидывая высоко вверх радостно верещавшего Тимара, князь расхохотался и сам. Губы Поруси, следившей за малышом, тоже дрогнули в улыбке. Сбоку к ней прижималась маленькая Полисть, как напоминание о былом счастье.

Стало горько и страшно: вдруг это счастье никогда не вернется? В эту минуту высоко в небе закурлыкали журавли – весна возвращалась к Ильмень-озеру.

Родовичи простили своего князя, он смог снова завоевать их доверие. Любовь к жене и детям победила. Она растопила лед и в сердце Поруси, пришло время новой весны для нее. И то ли Порусь ошиблась, то ли Великая Богиня-Мать пожалела свою дочь, только через два года в семье Руса и Поруси снова раздавался детский плач – новорожденный малыш требовал своего!

Не все хорошо было и по другую сторону Ильменя.

Бедой обернулась для Словена и для всего его Рода давняя дружба Волхова с колдунами. Его не смогла удержать ни ценой своей жизни Илмера, ни своей любовью Мста, Волхов все же стал настоящим оборотнем. Только превратился не в волка, какие бегают по лесам в лунные ночи, а стал… чудищем – ящером-крокодилом!

Обиженный на людей, он поселился в Мутной реке и временами заплывал в озеро. Любого, кто не угождал ему, ящер утаскивал на дно. Долго мучились родовичи, но наступило время, когда не жалко стало даже княжьего сына. Убитого ящера река вынесла на берег у места, что позже назвали Перынью… А саму реку переименовали в Волхова.

У реки, как и у самого Волхова, нрав неровный и странный. Если бы не старались речки Порусь и Полисть, Ловать и Мста, всю воду из Ильмень-озера сердитый Волхов унес бы в другое озеро – Нево (Ладожское). Он полноводен и даже загородился порогами, но бывают дни, когда мутная вода Волхова начинает течь вспять! Потом проходит время, успокаивается старик и снова несет воду Ильменя в Нево.