И. Болгарин: Адъютант его превосходительства

Кольцов удивился такой осведомленности Фролова и подтвердил:

– Да. Командовал ротой разведчиков.

– По нашим сведениям, генерал Казанцев формирует сейчас в Ростове ка­зачью бригаду… Вот и пойдешь к своему командиру. Выглядеть это будет примерно так: капитан Кольцов, как и некоторые другие бывшие офицеры царской армии, бежит из Совдепии под знамена Деникина. Узнав, что гене­рал Казанцев находится в Ростове, капитан Кольцов направляется к нему. Разве не естественно желание офицера служить под началом того генерала, с которым вместе воевал?..

– А что! Вполне правдоподобно! – Кольцов даже улыбнулся.

А Фролов продолжал:

– Перед тем как мы пойдем к товарищу Лацису, а он хочет сам погово­рить с тобой, познакомься с фронтовой обстановкой. Ты ведь из госпиталя, многого не знаешь. – Фролов подошел к висевшей на стене карте Украины: – Так вот. Деникин полностью овладел Донской областью и большей частью До­нецкого бассейна. Бои идут за Луганск. Если Луганск падет – на очереди Харьков. Впечатление создается такое, что до наступления на Москву Дени­кин решил сначала захватить Украину, чтобы использовать ее богатейшие ресурсы. Мы знаем, что сил для этого у него достаточно. Добровольческие полки укомплектованы опытными офицерами, которые дерутся уверенно. У них

– броневики, аэропланы, бронепоезда и автомобили. Силы, как видишь, вну­шительные. В Новороссийском порту выгружается посылаемое Антантой, и прежде всего Англией, оружие. Это – винтовки, пулеметы. Это-обмундирова­ние, продовольствие. Все, вплоть до сигарет и сгущенного молока… – Го­лос Фролова стал громче и вместе с тем сдержанней – чувствовалось, что он заговорил о наболевшем, о чем говорить всегда трудно. – А у нас? Вче­ра мне звонили из Луганска, из штаба восьмой армии: красноармейцам выда­ли по полкомплекта патронов на винтовку. Нет снарядов. Люди раздеты и разуты… – Фролов снова вернулся к столу и уже ровнее, спокойнее закон­чил: – Рассказываю тебе все это для того, чтобы ты правильно представил себе всю степень серьезности нашего положения.

Открылась дверь, и в кабинет, немного косолапя, вошел плотный невысо­кий моряк в расстегнутом бушлате, флотские брюки его были тщательно зап­равлены в сапоги. Остановился у порога.

Фролов гостеприимным движением руки пригласил моряка:

– Проходи, Семен Алексеевич. Знакомься: товарищ Кольцов.

– Красильников, – представился моряк и потряс в жесткой своей ладони руку Кольцова. – Бывший комендор эскадренного миноносца «Беспощадный».

– Ныне же один из самых недисциплинированных сотрудников Особого от­дела Всеукраинской Чека, – с усмешкой добавил Фролов. – Сколько ни би­лись, никак с бушлатом не расстанется. Говорит: не могу без него. Еле-еле заставил бескозырку сменить.

Красильников тяжело переступил с ноги на ногу:

– Непривычна мне сухопутная снасть. – Он даже повел плечами, словно призывал Кольцова убедиться, что ему никакая другая одежда не по плечу.

Кольцов сочувственно улыбнулся. Не раз доводилось ему на фронте, встречаться с такими вот моряками. За редким исключением, это были люди дисциплинированные, выдержанные, политически грамотные, беззаветно храб­рые, но вот сменить матросскую робу на другую форму или, что еще хуже, на цивильную одежду – было для них чуть ли не трагедией.

– Больше года моря не видел, а все «снасть», «снасть», – беззлобно передразнил Красильникова Фролов. Затем встал, сказал ему: – Ты посиди здесь. Должны звонить из штаба восьмой армии. Я скоро буду! – И обернул­ся к Кольцову: – Идем! Представлю тебя Лацису!

Они спустились вниз, где старательные красноармейцы попрежнему разби­рались в пулемете, прошли мимо двух часовых, которым Фролов на ходу бро­сил: «Товарищ со мной!» – и вошли в большую комнату, из окон которой виднелись, словно на картине, обрамленной рамой, недвижные купола Со­фийского собора. Входя в комнату, Кольцов прежде всего увидел эти свер­кающие на солнце купола и лишь затем уже стоящего у окна хозяина-Мартина Яновича Лациса. Выше среднего роста, с черной аккуратной бородкой, с тонкими чертами интеллигентного лица, на котором выделялись Слегка при­щуренные серые спокойные глаза, он скорее был похож на ученого, нежели на военного, а хорошего покроя, тщательно отглаженный костюм, голубой белизны сорочка и умело подобранный галстук подчеркивали в нем человека тонкого вкуса.

Лацис предложил Кольцову сесть и несколько мгновений, не таясь, не боясь смутить гостя, неторопливо, в упор рассматривал его, словно хотел лично убедиться во всем том, что рассказывал ему об этом человеке Фро­лов. И странно, под этим прямым взглядом Кольцов не чувствовал себя ни неловко, ни беспомощно – это был доброжелательный взгляд, взгляд челове­ка, который хотел верить ему, Кольцову.