Бернард Корнуэлл - Орел Шарпа

Стороны понесли серьезные потери. Погибло более тринадцати тысяч человек, но никто об этом еще не знал. Британцы не подозревали, что французы не решатся на новые атаки, а король Жозеф Бонапарт и оба маршала поздно вечером отправятся на восток, оставив поле битвы измученным и почерневшим от пороховой гари победителям.

Раненые молили о глотке воды, звали матерей, просили пристрелить их — только бы избавиться от боли и страданий. Самое страшное для многих было еще впереди. В этих краях день за днем палило безжалостное солнце, трава на Меделинском холме и в долине стала сухой и ломкой. Начался пожар, огонь стремительно побежал по земле, сжигая без разбора мертвых и раненых, над долиной повис запах горящей плоти. Победители попытались перенести раненых в безопасное место, но их было слишком много, огонь распространялся быстро, и спасатели, проклиная все на свете, падали на грязных берегах Портины, утоляя жажду алой от крови водой.

Над северными горами появились стервятники. Косые лучи палящего солнца освещали горящее поле и людей, пытающихся спастись из пламени. Почерневшие от пороховой гари солдаты продолжали выносить раненых и собирать добычу с тел убитых.

Шарп и Харпер шли своим путем — два человека, окруженные завесой дыма, среди горящей травы, оба с многочисленными мелкими ранениями, на которые они не обращали ни малейшего внимания. Их лица были озарены гордостью. Шарп не выпускал из рук Орла. Французский штандарт не представлял из себя ничего особенного: легкий голубой шест длиной в восемь футов, а на вершине красуется позолоченная птица с распростертыми крыльями и поднятой левой лапой, в которой Орел держит молнию, направленную против врагов Франции. Флага не было; как и многие другие французские полки, голландцы оставили свои знамена дома, чтобы нести в победоносное сражение дар Наполеона. В ширину, да и в длину, Орел не превышал полутора ярдов, однако все это не имело никакого значения — Шарп с Харпером добыли вражеский штандарт.

Рота легкой пехоты наблюдала за тем, как они уходят. Только Шарпу, Харперу и Денни удалось пробиться сквозь ряды вражеского батальона; французская контратака отбросила роту назад, а потом голландцы обратились в бегство. Пуля попала лейтенанту Ноулзу в плечо, и теперь он мог только наблюдать за тем, как его солдаты стреляют в отступающих французов. Затем он повел их назад, на воссоединение с батальоном. Лейтенант знал, что Шарп и Харпер остались где-то за завесой дыма и что рано или поздно они вернутся, с Орлом или без него.

Полковник Вильям Лоуфорд, сидя на лошади, смотрел на тела, усеивающие поле брани. Он вел Южный Эссекский вниз по склону и наблюдал, как люди стреляли из своих мушкетов, медленно, но совершенно хладнокровно. Он видел схватку за Орла; но потом происходящее заволокло дымом, а те сорок три грязных, покрытых кровью солдата из роты легкой пехоты, кого привел лейтенант, почти ничего не могли рассказать.

Лоуфорд хотел поскорее увидеть выражение лица Шарпа — как тот отреагирует, узнав, что его товарищ по Серингапатаму стал полковником, но долина была окутана пламенем и дымом, и Лоуфорд оставил все попытки что-либо разглядеть. Он приказал батальону приступить к печальной работе — нужно было раздеть погибших и сложить тела для сожжения. Похоронить всех было просто невозможно.

С сэром Генри Симмерсоном покончено. Уэлсли выругался, коротко, но выразительно, и приказал Лоуфорду взять командование батальоном на себя. Лоуфорд надеялся, что так все и останется, ему уже давно пора командовать батальоном. Южный Эссекский необходимо привести в норму.

Подъехал майор Форрест.

— Майор?

— Если не считать роты легкой пехоты, сэр, наши потери невелики.

— Сколько? — Лоуфорд наблюдал за тем, как Форрест вытащил листок бумаги из сумки.

— Около дюжины погибших, сэр, и примерно две дюжины раненых.

Лоуфорд кивнул:

— Мы легко отделались, майор. А как насчет роты легкой пехоты?

— Лейтенант Ноулз привел сорок три человека, сэр, большинство из них ранены. Сержант Рид и еще два солдата охраняли имущество роты — итого сорок шесть. В городе оставались еще пятеро, которые по болезни не смогли принять участие в сражении. — Форрест помолчал немного. — Получается пятьдесят один, сэр, из восьмидесяти девяти.

Лоуфорд ничего не ответил. Он наклонился в седле и снова принялся вглядываться в пелену дыма. Форрест кашлянул и встревоженно произнес:

— Вы не думаете, сэр... — Он не закончил своего вопроса.