Ганс Лихт - Сексуальная жизнь в Древней Греции

Конечно, содействие запретным радостям любви не осталось в руках одних нянек, слуг или служанок госпожи; напротив, со временем образовался особый класс «устроителей благоприятного случая», сводниц 14, всегда готовых услужить и уладить любовные дела за деньги. С совершенным пластическим искусством и в высшей степени реалистично зарисовал одну такую личность Геронд (третий век до н.э.) в первом из своих мимиямбов (открыты в 1891 году). Он вводит нас в дом весьма респектабельной дамы по имени Метриха, которая сидит за шитьем в обществе своей единственной служанки; муж ее отправился по делам в Египет, и уже десять месяцев она не имеет от него вестей. Раздается стук в дверь; она вскакивает, полная радостных ожиданий, что сейчас войдет муж, по которому она так истосковалась; но за дверью стоит не он, а Гиллис, в лице которой поэт знакомит нас с одной из угрюмых и малодушных, но назойливых и чрезвычайно ловких «мастериц удобного случая». После нескольких ничего не значащих приветственных фраз две женщины заводят следующую беседу:

МЕТРИХА Фракиянка, стучатся в дверь, поди глянь-ка,

Не из деревни ли от нас пришли. ФРАКИЯНКА Кто там

За дверью?

ГИЛЛИС Это я! ФРАКИЯНКА А кто ты? Боишься

Поближе подойти?

ГИЛЛИС Вот, подошла ближе! ФРАКИЯНКА Да кто же ты? ГИЛЛИС Я мать Филении, Гиллис!

Метрихе доложи, что к ней пришла в гости. ФРАКИЯНКА Зовут тебя.

14Προκυκλίς, προμνηστρια, προαγωγός и другие названия.

МЕТРИХА Кто?

ФРАКИЯНКА Гиллис!

МЕТРИХА Мать моя, Гиллис! Открой же дверь, раба! Что за судьба, Гиллис, Тебя к нам занесла? Совсем как бог к людям Явилась ты! Пять месяцев прошло, право, С тех пор как — Мойрами клянусь — во сне даже Не видела, чтоб ты пришла к моей двери.

ГИЛЛИС Ох, дитятко, живу я далеко, — грязь-то На улицах почти что до колен, я же Слабей последней мухи: книзу гнет старость, Ну да и смерть не за горой стоит... близко.

МЕТРИХА Помалкивай, на старость не пеняй даром, — Еще любого можешь задушить, Гиллис!

ГИЛЛИС Смеешься, — вам, молоденьким, к лицу это, Быть может.

МЕТРИХА Не смеюсь, — ты не сердись только!

ГИЛЛИС Долгонько, дитятко, вдовеешь ты что-то, На ложе на пустом томясь одна ночью. Ведь десять месяцев прошло, как твой Мандрис В Египет укатил, и с той поры, ишь ты, Ни строчки не прислал, — забыл тебя, видно, И пьет из новой чарки... Там ведь жить сладко! В Египте все-то есть, что только есть в мире: Богатство, власть, покой, палестра, блеск славы, Театры, злато, мудрецы, царя свита, Владыка благостный, чертог богов-братьев, Музей, вино, — ну, словом, все, что хочешь. А женщин сколько! Я клянусь тебе Корой, Что столько звезд ты не найдешь в самом небе. И все красавицы! С богинями схожи, На суд к Парису что пришли, — мои речи Да не дойдут до них! Ну, для чего сиднем Сидишь, бедняжечка? Вмиг подойдет старость И сгинет красота... Ну, стань другой... на день, На два переменись и отведи душу С иным дружком. Ведь и корабль, сама знаешь, На якоре одном стоит не так прочно! Коль смерть незваная к нам завернет в гости, Никто уж воскресить не сможет нас, мертвых. Эх, часто непогодь сменяет вдруг вёдро, — Грядущего не знаем мы... Ведь жизнь наша То так, то сяк ...

МЕТРИХА Ты клонишь речь к чему?

ГИЛЛИС Близко

Чужого уха нет?

МЕТРИХА Нет, мы одни!

ГИЛЛИС Слушай,

С какой к тебе пришла сегодня я вестью.

Грилл, Матакины сын, — Патекия внук он, —

Победу одержал он пять раз на играх:

В Пифоне мальчиком, в Коринфе два раза

Незрелым юношей, да раза два в Пизе,

В бою кулачном, где сломил мужчин зрелых, —

Богатый — страсть, добряк — не тронет он мухи,

В любви всеведущий, алмаз, одно слово, —

Как увидал тебя на празднике Мизы 15,

Так в сердце ранен был и запылал страстью.

И день и ночь он у меня сидит, ноет,

Ласкается ко мне, весь от любви тает.

Метриха, дитятко, ну, раз один только

Попробуй согрешить. Пока тебе старость

В глаза не глянула, богине ты сдайся.

Двойной тут выигрыш: ты отведешь душу,

Да и подарочек тебе дадут славный.

Подумай-ка, послушайся меня, — право,

Клянуся Мойрами, люблю тебя крепко! МЕТРИХА Седеет голова, тупеет ум, Гиллис,

Клянусь любезною Деметрой и мужа

Возвратом, — от другой не вынесла б речи

Подобной, и иное мне бы петь стала,

И за врага б сочла порог моей двери!

Ты тоже, милая, подобных слов больше

Ко мне не заноси. Такую речь к месту

С распутными вести старухам вам, — мне же,

Метрихе, дочери Пифея, дай сиднем

Сидеть, как я сижу. Не будет мой Мандрис