Сергей Шлахтер - Звезда, зовущая вдали

С самого начала кормчий порекомендовал товарищам не напрягаться и экономить силы, так как цели они все равно достигнут не раньше ночи, и провести ее опять придется на борту. Берега медленно проплывали мимо, и азиаты пытались любоваться ими напоследок. Ведь почти все бывшие рабы — люди сухопутные, и вряд ли им доведется еще когда-нибудь увидеть море. Вода оставалась с мутноватым оттенком — две великих реки старательно несли ил, столь же плодородный, как и в Черной земле от разливов Нила.

Перед закатом вдали показалось устье второй большой реки, имевшей существенное отличие от первой, и не природное, а рукотворное: по обе стороны высились тонкие маяки, предназначенные указывать морякам прямой путь. Построены они были в незапамятные времена, когда междуречье было завоевано правителями Элама. [70] Древнее рабовладельческое государство в Месопотамии. Когда-то огни на них зажигали каждую ночь, теперь — только в разгар морской торговли, или во время бури. Кумик благоразумно отложил вход в реку до утра, а сейчас опустился на колени, прямо на палубе возле мачты, и произнес благодарственную молитву богу моря, закончив ее словами на языке Та-Кемта, чтобы не понял мальчик:

— Я выполнил свою клятву, и ты не заставил меня умереть, чтобы отказаться от нее! — и, обернувшись к Паладигу, добавил: — Спасибо, что ты не пустил меня в бой с египтянами.

Утром приступили к выполнению сложной операции — входу в русло. Попутный ветер помогал, а слабое течение на равнине мало мешало работе гребцов, и на протяжении примерно пятидесяти стадий весла справлялись с работой. Но затем островки разделили русло на плесы, и пришлось заняться необычным делом — стать бурлаками. Здесь уж Мени по праву занял место рядом со взрослыми, и все зашагали по глинистому правому берегу, на руле остался выздоравливающий раненый. Травмированный же хетт лежал на корме, изредка взглядывая на окрестности. Хотя работа была очень тяжелой и невеселой, но эта работа была для себя, а не для рабовладельцев. Правда, попытка запеть быстро угасла и сменилась ритмичными вскриками (через две тысячи лет они звучали как «Эй, ухнем!» во время такого же, ничем не модернизированного труда). А когда достигли окраины деревушки, сбежались два десятка мужчин, предложивших свою помощь. Паладиг отобрал половину людей, согласившихся на минимальную плату. И вплоть до момента, когда открылся вид на городскую стену на возвышенном берегу, пристани на реке и множество судов разного размера в воде и на пляжах, люди шли без отдыха. Отпустив бурлаков и поставив судно на якорь, стали совещаться.

Морское путешествие благополучно окончено. Теперь предстоит путь вверх по реке до Вавилона, четыре или пять тысяч стадий. Морской корабль для этого не годится, придется покупать или нанимать лодки, наличных денег, полученных в обмен на египетское золото и серебро, на это хватит (о драгоценностях по-прежнему знали только двое). А «Дом» нужно продать, для дальнего пути среди людей требуются немалые деньги, ведь Вавилон — еще не конец дороги. Следовало решить: продать ли корабль быстрее, первому же покупателю, или не торопиться, подождать настоящей цены. Ответить непросто: и по дому стосковались, и возвращаться нищими неохота, насмотрелись на старосту в деревне Нафо. Наконец, решили: попробовать и то и другое.

Оставив на корабле (называть его «Домом» больше не приходилось) надежную охрану, отправились на поиски. Решено было остановиться вне городской стены, для этого были основания. Нашли большой постоялый двор, в настоящий момент полупустой, и потребовали у хозяина одно просторное помещение. Разместились тесно, но это было лучше, чем отдельные клетушки в шене, египетском лагере для рабов. Кумику пришлось снять для себя отдельную комнату — положение обязывало. Гато взял на себя хозяйственные вопросы, а нарядный Кумик в сопровождении Паладига, просто одетого и вооруженного до зубов «телохранителя», отправился в город. В дневное время стража у ворот впускала пешеходов без поклажи свободно, друзья прошли через крепостную арку длиной в девять локтей и сразу оказались окруженными городской суетой. К ним, точнее к богато одетому финикийцу, подбегали разносчики, проводники, сводники, накрашенные девицы. Не удостоив вниманием никого из них, Кумик направился в деловую часть города. Благодаря опыту и тонкому чутью он довольно быстро нашел богатую торговую контору и надменным тоном велел провести себя к хозяевам. Вспомнив рекомендации Ситана, финикиец, прежде всего, сослался на это имя, и охранник чуть не бегом отправился доложить. В этот час в конторе находился один из компаньонов, сухощавый старичок с проницательными глазами и густой рыжей с проседью бородой, довольно скромно одетый. Комната его была большой, но тесной из-за множества шкафов, ларей и столов. О богатстве говорили лишь красочно расписанный потолок и множество иноземных редкостей (ваз, статуэток) на полочках и шкафах. Гостей он встретил почтительно, но с достоинством. В этом кабинете искушенный купец-финикиец почувствовал себя рыбой в воде.