Дмитрий Харламов - Сказание о верном друге

– Хорошо сказано!

– Оставим его здесь!

– Не загрязним рук своих его кровью!..

– Надо дать ему новое, плохое имя, – послышался твердый голос.

– Верно, – ответил Большой Орел. – Кто неправильно говорил слово предков?

– Ворон, Ворон! – загремело в ответ.

– Кто прятал в скалах добычу племени?

– Ворон, Ворон, Ворон!

– Кто убил Мудрого Ауна, соплеменника нашего?

– Ворон! – единым дыханием загремели голоса.

– Как мы теперь назовем его?

– Пусть называется Змея, – предложил Коготь.

– Нет, это обидит змей, и они сделают нам зло. Пусть называется непонятно – Вор.

Вот как родилось это постыдное слово.

– Я останусь с ним, – негромко сказала Зурра.

– Это справедливо, – откликнулся вождь. – Жена не должна покидать мужа, разве только в смерти.

– Вуа-а! – застонал Зурр. – И Олень с тобой, мать.

– Нет. Ты, Олень, живи с людьми. Ты чист, как этот Новый Огонь, среди людей ты таким и останешься…

– А теперь, Уруна, умертви оскверненный огонь! – приказал Большой Орел.

Старуха вошла в пещеру. Там, на широком камне, полузасыпанном золой, горел старый Огонь, который они принесли с собой из последнего перехода, древний Огонь племени, переживший не одну короткую человеческую жизнь.

Сколько солнц миновало со времени его рождения? Не счесть. Неустанно, днем и ночью, подкармливала его оглохшая больная женщина, лишь изредка перепоручая это одной из соплеменниц. Уруна присела рядом и остановила ее руку с очерёдным полешком, жестом указала на большой веселый костер снаружи.

Так и сидели они вдвоем, две старые женщины, глядя, как постепенно опали жаркие язычки пламени, как голубоватым прахом подернулись красные угли, как свет этих углей тускнел, прячась под толстым слоем сизого, а затем белесого пепла.

И когда старый Огонь умер, больная женщина в невыразимой тоске легла на теплую еще золу и застонала, будто умер ее детеныш.

Но горевала о старом Огне только глухая, которая ничего не знала о последних событиях в племени, не интересовалась ими.

– Огонь зла умер! – крикнула Уруна и ударила в жреческий тум-тум.

И люди, впервые за многие луны, почувствовали желание поплясать, повеселиться так же остро, как чувствовали они голод все это время.

Косыми лучами солнце скользнуло по волнам бурливой реки и позолотило верхушки деревьев мрачного леса, когда охотники вышли на промысел.

От нового, чистого огня Лан возжег факел: пусть удачной будет охота! Зурр прихватил с собой небольшую вязанку запасных факелов. Мальчики привыкли брать с собой огонь.

Охотники подивились этому, но виду не подали. После того как Лан сотворил великое чудо рождения Нового Огня, ни один охотник не считал себя вправе сомневаться в правильности всех его действий и поступков.

Этим утром, впервые со времени возвращения, Лан вспомнил о друге, о соба.

Рыжий волк исчез. Может быть, он нашел родную стаю и больше не вернется, может быть, погиб в схватке с сильным зверем.

На душе у мальчика стало муторно и беспокойно. Как он не подумал раньше о том, что соба может испугаться большой человеческой толпы и убежать…

Охотники обошли ближние ямы – зверовые ловушки. Они были пусты. Вышли к реке. Нещадно жалили комары. В камышах стоял гогот множества птиц. Но лишь одному из охотников посчастливилось подстрелить гуся.

Голодные люди тут же разодрали и съели птицу.

Было ясно, что такой большой и шумной группой невозможно подкрасться к чутким, осторожным птицам. То один, то другой охотник с криком проваливался в теплую, пахнущую гнилью воду. А разбрестись люди не решались, опасаясь тигра. Именно в камышах напал тигр на Желтого Клыка, загрыз и утащил его, лишь кровавые пятна нашли охотники, когда прибежали на крик соплеменника.

Вернулись к ручью. Медленно, опасливо побрели к лесу. Туда они никогда еще не ходили, вообще избегая густых зарослей, где могли их подкарауливать хищники.

В степи Лан заметил стаю рыжих волков. Они бежали в том направлении, в каком шли охотники. Постепенно расстояние между волками и людьми сокращалось.

Пристально вглядывался мальчик в рыжих зверей, издали они все казались одинаковыми, но, когда он отошел подальше от группы охотников, от стаи тотчас отделился волк.

Это был соба.

Лан узнал его. Как ликовал в душе мальчик, как он был счастлив, что с другом соба не случилось ничего дурного!

На глазах пораженных охотников человек и зверь встретились как добрые друзья-соплеменники. Лан даже ласково потрепал волка по загривку, чего никогда не делал раньше.