Владимир Мединский - Стена

— Тогда слезайте с коня. Мой сын отведет его в стойло, напоит и накормит… Эй, Хайнц, живо сюда! Судя по выговору, вы приезжий. Откуда пожаловали? Не из Баварии?

Трактирщик был определенно человеком опытным, привычным ко всякого рода постояльцам — кто только не приезжает в славный город Кельн, — однако ответ путника все же его изумил.

— Что вы говорите! — хозяин удивленно задрал брови. — Никогда в жизни не видел живого московита! Но выглядите вы вполне нормальным европейцем.

— Надеюсь, — безо всякой обиды ответил приезжий.

На вид ему можно было дать лет двадцать пять, и, когда он ловко соскочил с коня, кинув поводья подбежавшему мальчугану, оказалось, что он высок и весьма ладно сложен. Аккуратно выбритое лицо, тронутое дорожным загаром, обрамляли светлые кудри, отпущенные по последней местной моде ниже плеч и еще не совсем развившиеся после того, как пару дней назад над ними поработал цирюльник. Одет московит был в длинный модный камзол — малиновый с серебряными пряжками, широкие плисовые штаны и идеально гладкие чулки, белизну которых почти не испортила дорожная пыль. Башмаки, определенно голландские, с вытянутыми носами и тоже с серебряными пряжками, даже вызвали зависть хозяина — в Кельне таких не делают!

«Ну и горазды же врать эти иезуиты! — подумал про себя с ухмылкой немец, провожая гостя. — Каждый знает: московиты носят бороды до пояса, а на головах меховые шапки высотой с печную трубу! К тому же, у их мужчин одежда длиннее, чем у женщин, и летом они всегда разодеты в жаркие меха… Если этот папский шпион — московит, то я, пожалуй, сам экселенца Борджиа, ну-ну…» [5] В середине XVI века в Ватикане осознали опасность протестантства и запустили механизм, который получил название контрреформации. Деятельными усилиями римских пап Пия V и Сикста V протестанты были полностью изгнаны из Италии и Испании. С Францией, а особенно — Германией было сложнее. Приходилось использовать и привычные «дедовские» методы инквизиции, и новые приемы, на которые большими мастерами оказались иезуиты. Шпионские сети были раскинуты по всем протестантским землям Германии. Прямо как в песенке из мюзикла «Три мушкетера»: «Войдешь в трактир — сидит шпион, войдешь в сортир — сидит шпион, а не войдешь — известно кардиналу». А между тем Германия медленно, но верно катилась к катастрофе Тридцатилетней войны (1618–1648). Трактирщик всегда интересовался рассказами своих клиентов и постояльцев о дальних странах и чужих обычаях и почитал себя не без оснований крупнейшим знатоком европейской географии.

Возле печи хлопотала женщина лет на десять моложе хозяина, в опрятном чепчике и в фартуке, из-за крахмала похожем на вздувшийся парус.

— Моя супруга Анне, — представил женщину хозяин. — А могу я узнать имя нашего уважаемого гостя?

— Григорий, — сделав небольшую паузу, отозвался молодой человек. — В Голландии меня обычно называли Грегом Кольдером, а в Англии — Грегори Коулдом. Или просто — Грегори. Словом, кому как нравилось.

— Гре-го-рий! Гре-го-ри! — раскатисто повторил хозяин. — Очень хорошее имя. И вы прекрасно говорите по-немецки!

«Интересно, как тебя на самом деле зовут, папская ищейка. Может, Грегорио или просто Горио?» — подумал хозяин про себя.

Приезжий явно испытал удовольствие от похвалы.

— Ну, немецкий-то я просто начал учить раньше прочих языков, да и нравится он мне больше всех.

— О! Так вы знаете и какой-то другой язык?

— Знаю, но, конечно, похуже. Французский, шведский, английский.

Трактирщик восторженно прищелкнул языком.

— Так молоды, а выучили столько премудростей! Словно настоящий кардинал! А итальянский не знаете? Нет? Никогда не приходилось бывать в Риме? Господи, зато польский знаете немного?.. Пф! Не представляю, как можно было его выучить.

Григорий вдруг расхохотался. Последнее замечание хозяина ему пришлось почему-то по душе.

Трактирщик продолжал не без иронии демонстрировать свою недюжинную наблюдательность:

— Давайте попробую угадать, зачем вы здесь… Три короля?

— В точку, — удивился Григорий. — Оказаться в Вестфалии и не прикоснуться к величайшей святыне христианского мира…

— Я-то сразу вижу — вы не купец, не моряк, не солдат…

— А кстати! — торопливо перебил его русский. — Кто-нибудь в Кельне имеет представление, когда будет достроен собор? Что-то я не заметил на башнях ни одного каменщика.

— Никогда.

— Ого, я сегодня уже слышал такой ответ!