Ирина Измайлова: Робин Гуд

Крестьяне в испуге пятились от наезжающего на них рыцаря, а овцы с протяжным блеянием стали расползаться по кустам.

– Милорд [5]! – вступился за своего товарища пастух помоложе. – Лори говорит вам правду: мы тут совсем недавно и точно никого не видели. Мост этот, когда мы пришли, был уже опущен.

– Я велю моим лучникам перестрелять всех ваших овец, если вы мне не скажете правду! – теряя последнее терпение, взревел предводитель отряда. – А будете молчать и дальше, отправим вас вслед за овцами!

– Это на монастырской-то земле? А по какому праву?

Голос, произнесший эти слова, был так звучен и так спокоен, что все семеро всадников и оба крестьянина тотчас на него обернулись.

На тропе, что шла, огибая ров, от холма к заросшей лесом низине, стоял высокий человек в серой монашеской сутане и с крестом на груди. На вид он был молод – лет двадцати пяти или чуть старше, но держался необычайно уверенно. Этого не мог не заметить предводитель отряда захватчиков.

Монах был уж точно не простой, к тому же, резкие черты его худого, подвижного лица выдавали немалую внутреннюю силу, и рыцарь не посмел заговорить с ним так же грубо, как обычно говорил со всеми, кого считал ниже себя.

– Не сердитесь, святой отец! – с досадой воскликнул рыцарь. – Просто эти скоты нас обманывают.

– Они не обманывают вас, милорд! – спокойно возразил монах. – Взгляните, трава на поляне, куда они пригнали овец, общипана только с одного края, значит они здесь едва ли более часа. А из низины ворот замка не видно.

– Возможно. Но, судя по всему, та или те, кого мы ищем, покинули замок как раз около часа назад. Зола в очаге, в одной из верхних комнат была еще теплая.

Молодой священник улыбнулся:

– Значит, туда положили много дров, и дрова долго горели. Так обычно делают, когда хотят, чтобы над крышей был виден дым, и окружающие думали, будто хозяева дома. А люди из замка уехали больше трех часов назад.

– С чего ты взял это, монах? – вновь теряя терпение, взвился рыцарь.

Улыбка монаха стала еще благодушнее:

– Чтобы вам было удобнее ко мне обращаться, милорд: меня зовут отец Антоний. Я – аббат [6]обители святого Доминика. Наш монастырь вон за тем пригорком, и все земли здесь наши, кроме долины, что примыкает к восточным стенам замка – она все еще в собственности его владельцев. Что же до того, почему я так уверен в давнем отъезде владелицы, так это очень просто. Странно, что вы и сами не заметили.

– Не заметил чего?

Рыцарь вновь овладел собой, едва услыхав имя монаха. Он не раз и не два слышал о нем и знал, что с этим выскочкой, получившим во владение аббатство в возрасте, когда другие монахи не грезят о таком почете и в мечтах, связываться небезопасно. Аббата Антония жаловал здешний епископ и, как поговаривали, сам папа. Знать бы еще, за что?

– Посмотрите на землю, – столь же ровным голосом ответил на вопрос рыцаря аббат. – Нет, нет, не на ту, что у нас под ногами. На склоне рва, что под мостом. Видите: она совершенно сухая. Как раз там – место, где и травы нет, так что видно очень хорошо. А ведь сейчас моросит дождь. Уже стихает, но часа четыре он шел, он пошел, едва рассвело. Но если бы мост три часа назад был поднят, то эта часть земли непременно бы вымокла. Или я не прав?

– Правы, святой отец! – вынужден был согласиться рыцарь. – А вы часом не знаете: в этот замок вчера или сегодня на рассвете кто-нибудь приезжал?

– Вчера и сегодня утром я был у себя в обители. Вот только сейчас отправился в долину. У старосты здешней деревни третий день тяжко хворает дочь. Я – ее духовник и не смог отказать старосте в просьбе ее исповедать.

– К дочери виллана ходит сам аббат? – не удержался от ехидного сомнения всадник.

Улыбка пропала с лица отца Антония, но голос его, когда он отвечал, остался таким же ровным:

– Быть может, вы не расслышали, милорд: это моя духовная дочь. Но я хожу и не только к ней. Вся наша паства – здешние крестьяне. А у монахов в обители полно работы: у нас ведь есть свое стадо, несколько овец вчера окотились, надо, чтобы приплод не пропал. И на сыроварне – довольно дел, да и других занятий хватает.

Этого аббата положительно нельзя было смутить неожиданным вопросом, однако его слова вызвали у рыцаря неожиданную мысль:

– А что, ведь хозяева этой развалины, – он пренебрежительно кивнул в сторону замка, – они ведь тоже ваши чада, святой отец?

– Конечно, – кивнул отец Антоний. – Во всяком случае, были ими. Уверен, вы знаете, что владелец замка граф Лестер два месяца назад был убит.