Ной Гордон - Шаман

Под аккомпанемент комментариев доктора Холмса Роб Джей вскрыл грудь юноши и начал вынимать органы и взвешивать их, четко объявляя о весе каждого, чтобы профессор мог записать данные. После этого в его обязанности входило указывать на различные участки тела, тем самым иллюстрируя лекцию профессора. Холмс говорил запинаясь, а голос у него оказался пронзительным, но Роб Джей сразу понял, что студенты слушают его лекции с восторгом. Он не боялся отпустить соленую шутку. Иллюстрируя особенности движений руки, он нанес мощный апперкот воображаемому противнику. Объясняя механику движения мышц ноги, он пнул ногой воздух, а демонстрируя работу мышц бедер, исполнил танец живота. Студенты ловили каждое его движение. В конце лекции они обступили доктора Холмса и засыпали его вопросами. Отвечая на них, профессор наблюдал, как его новый ассистент положил тело и анатомические образцы в резервуар с физраствором, вымыл стол, а затем вымыл и высушил инструменты и убрал их. Когда ушел последний студент, Роб Джей тщательно вымыл руки до локтей.

— Вы проявили себя достаточно хорошо.

А почему бы и нет, вертелось у него на языке, ведь эту работу может выполнить любой неглупый студент? Но вместо этого он смиренно уточнил, нельзя ли получить деньги авансом.

— Мне сообщили, что вы работаете на благотворительную поликлинику. Я когда-то был на вашем месте. Работа чертовски тяжелая и выбраться из нищеты не дает, но хороша как практика. — Холмс достал из кошелька две банкноты по пять долларов. — Вам хватит зарплаты за первые две недели?

Роб Джей постарался не выдать голосом чувства облегчения, заверив доктора Холмса, что этого достаточно. Они выключили лампы, попрощались в конце лестницы и разошлись в разные стороны. От осознания того, что в кармане у него лежат банкноты, кружилась голова. Когда он проходил мимо «Пекарни Аллена», тот как раз убирал с витрины подносы с печеньем, собираясь закрываться на ночь, и Роб Джей вошел и купил два пирога с ежевикой, чтобы отпраздновать первый рабочий день.

Он собирался съесть их у себя в комнате, но в доме на Спринг-стрит горничная еще не спала — заканчивала мыть посуду, — и он свернул в кухню и протянул ей пироги.

— Один из них ваш, если вы поможете мне украсть немного молока.

Она улыбнулась.

— Можете не шептать. Она спит. — Девушка ткнула пальцем в направлении комнаты миссис Бартон на втором этаже. — Если она заснула, то ее уже ничто не разбудит. — Она вытерла руки и достала кринку молока и две чистые чашки, и они насладились тайным сговором и воровством. Горничная сообщила ему, что ее имя Маргарет Холланд, но все зовут ее Мэг. Когда они закончили пировать, в уголках ее пухлых губ остался молочный след, и Роб Джей протянул руку через весь стол и уверенным движением хирурга стер улику пальцами.

Он почти сразу увидел существенный недостаток системы, используемой поликлиникой: имена на бланках, которые он получал каждое утро, вовсе не принадлежали самым больным людям в окрестностях Форт-хилл. План заботы о здоровье граждан был несправедлив и недемократичен: бланки распределялись среди богатых меценатов поликлиники, которые раздавали их, кому хотели, чаще всего — собственным слугам, как награду. Нередко Роб Джей заходил в очередную квартиру, чтобы лечить ее обитателя от легкого недомогания, в то время как дальше по коридору находилось жилье безработного бедняка, умирающего из-за отсутствия медицинской помощи. Клятва, которую он дал, когда стал врачом, запрещала ему отказывать в лечении тяжело больному пациенту; однако, если он хотел сохранить рабочее место, то должен был возвращать бланки в офис в большом количестве и докладывать о том, что вылечил пациентов, чьи имена стояли на бумаге.

Однажды вечером, после занятий в медицинской школе, он поднял этот вопрос в беседе с доктором Холмсом.

— Когда я служил в поликлинике, то брал чистые бланки у друзей семей, которые жертвовали деньги, — сказал профессор. — Я снова возьму у них бланки и отдам их вам.

Роб Джей поблагодарил его за предложение, хотя настроение у него не улучшилось: он понимал, что не сможет собрать достаточное количество чистых бланков, чтобы вылечить всех нуждающихся пациентов в Восьмом районе. Для этого потребовалась бы целая армия врачей.

Часто случалось так, что самая отрадная часть дня у него начиналась поздно вечером, когда он возвращался на Спринг-стрит и проводил несколько минут с Мэг Холланд, украдкой поглощая припрятанные ею остатки еды. У него также вошло в привычку делать ей небольшие подношения: полный карман жареных каштанов, кусочек кленового сахара, несколько желтых яблок. Ирландка в свою очередь рассказывала ему местные сплетни: как мистер Стэнли Финч (второй этаж, прямо) хвастал — хвастал! — что влюбил в себя девчонку в Гарднере и бросил ее беременной; что миссис Бартон может быть как очень милой дамой, так и настоящей сукой, и предугадать ее настроение невозможно; что батрак, Лемюэль Раскин, живший в соседней с Робом Джеем комнате, любитель заложить за воротник.