Рекс Бич: Хищники Аляски

Рой не решался взглянуть на Элен; он переживал самый тяжелый момент своей жизни.

— Вы просите за своего дядю, а также за того, другого. Вы ведь знаете, что если один из них не понесет наказания, то и другой будет освобожден; они связаны нераздельно.

— Пожалуй, мы, действительно, слишком многого просим, — нерешительно заговорил Кид. — Но не довольно ли и того, что уже произошло. Я не могу не восхищаться Мак Намарой, да и ты тоже. Он слишком сильный враг и… и… он любит Элен.

— Я знаю, знаю, — торопливо сказал Гленистэр, останавливая молодую девушку, которая сделала движение. — Довольно, я понял.

Он выпрямился и бросил усталый взгляд на еще не раскрытый пакет; затем снял стягивающую его резинку и, взяв отдельные бумаги, разорвал их одну за другой, разорвал в клочки, не торопясь и без аффектации, и отбросил их в сторону.

Девушка негромко заплакала.

Таким образом он отдал ее своему врагу храбро и решительно, согласно своей натуре.

— Вы правы, и я удовлетворен. А теперь… я очень устал.

Они оставили его стоящим в дверях; последние лучи умирающего дня освещали его худое, загорелое лицо и усталые глаза, которым уже мерещилось впереди великое одиночество.

Он не двигался, пока небо не превратилось в серую завесу, опускавшуюся над еще более темным морем. Тогда он вздохнул и сказал вслух:

— Вот и конец! И я отдал ее ему вот этими руками!

Он протянул их вперед, разглядывая их с любопытством, и впервые заметил, что левая рука опухла, посинела и страшно болела.

Он заметил это как-то объективно, понимая, что требуется медицинская помощь. Ввиду этого он вышел из дома и пошел в город. По дороге он встретил Дэкстри и Симмза, и они пошли вместе, передавая ему лагерные сплетки и слухи.

— Знаешь, ты стал знаменитостью, — говорили они. — Любители необычайного разбирают контору Струве по частям на память, а шведы хотят выбрать тебя в члены конгресса, лишь только нас признают штатом. Они говорят, что ты сумел бы поколотить этих «восточных» сенаторов и вытрясти из них хорошие законы для нас, обиженных.

— Уж если о законах зашла речь, скажу, что страна эта становится чересчур цивилизованной для порядочного человека, — сказал с пессимизмом Симмз. — Тем более теперь, когда наша борьба окончилась и не предвидится больше ничего интересного для взрослого человека. Я пойду на запад.

— На запад? Это зачем? Отсюда Берингов пролив в трех аршинах, — сказал, улыбаясь, Рой.

— Вот еще! Земля, небось, круглая. Тут снаряжается шхуна на двухлетнее плавание около берегов Сибири. Мы с Дэксом хотим выбраться на время за границу.

— Верно, — сказал Дэкстри. — Мне тут стало тесно. Вот уже мостят Переднюю улицу и открыли лавочку, где можно чистить сапоги. Я хочу попасть в такие места, где могу потягиваться и орать, не потревожив какого-нибудь франта во фраке. Поезжай с нами, Рой. Мы можем продать «Мидас».

— Я подумаю об этом, — ответил молодой человек.

Ночь была светлая, и полная луна серебрилась, когда они все вместе вышли из приемной врача.

Рой не разделял воодушевленного настроения своих товарищей, ушел от них и скоро встретился с Черри Мэллот. Он шел с опущенной головой и увидал ее только тогда, когда она заговорила с ним:

— Ну, что, мальчик, кончилось все, наконец?

Слова ее так совпадали с его мыслями, что он ответил ей в тон:

— Да, все кончено, девочка моя.

— Ты ведь не ждешь поздравлений от меня, ведь мы слишком хорошо знаем друг друга. Скажи, приятно ли чувствовать себя победителем?

— Не знаю. Я проиграл.

— Проиграл? Что проиграл?

— Все, кроме золотого прииска.

— Все, кроме… Ах, понимаю. Ты просил ее, а она не захотела?..

Он не знал, какого труда ей стоило говорить ровно и равнодушно.

— Хуже. Пока все еще так ново, мне очень тяжело и, верно, долго так будет. Завтра я возвращаюсь в свои горы к «Мидасу» и к работе и постараюсь начать жизнь сначала. За последнее время я искал новых путей, но теперь глаза мои уже не ослеплены, и я все ясно вижу снова. Она не для меня, хотя я никогда не перестану любить ее. К сожалению, я не умею скоро забывать, как многие другие. Тяжело не ждать ничего хорошего впереди. Ну, а ты как? Что ты собираешься делать?

— Не знаю. Теперь все равно, — темнота скрывала бледность ее лица, и слова звучали ровно. — Иду повидать Бронко Кида; он болен и послал за мною.

— Он не плохой человек, — сказал Рой. — Должно быть, он также собирается изменить образ жизни.

— Может быть, — сказала она, глядя вдаль. — Это зависит от многих обстоятельств.