Жеральд Мессадье - Рамсес II Великий. Судьба фараона

Хаемуасета охватила ненависть к мрачным силам, приведшим Ими к гибели. Волны страсти были тем горшком, в котором они приготовлялись, распространяя ядовитые испарения. Какие страсти? Да те, что буйствовали во дворце — гордыня и самолюбование, проявление животных инстинктов, презрение к себе подобным…

И эта ненависть не угасала. Когда отец предложил ему управлять царскими конюшнями, сын ответил ему так:

— Не знаю, обладаю ли я способностями к этому делу, божественный отец, но я точно уверен, что не хотел бы этим заниматься. Я хочу стать писцом.

— Писцом?

— Да, писцом в храме, отец.

Рамсес долго раздумывал над таким ответом.

— Мне не нравится навязывать другим свою волю. А все, кто тебя окружает, стремятся к власти и соперничают между собой. У моих братьев это получится лучше. Я же, с твоего позволения, божественный отец, посвящу себя служению богам.

Ласковый, но исполненный уверенности голос Хаемуасета звонко прозвучал в зале, где отец с сыном были одни.

— Это решение как-то связано со смертью Ими?

— Не столько со смертью, сколько с жизнью, божественный отец. Я видел, как насилие захватывает его, как волна уносит барку в бурное море. А однажды вечером он вошел ко мне в комнату, одержимый духом разрушения. Я не хочу стать на него похожим, да и не смог бы.

И снова оба помолчали.

— Ты выбрал бога, которому хотел бы служить?

— Да, это Птах. Для меня он — бог примирения. Он — дух Амона, который дает власть над всем земным.

Рамсес улыбнулся: именно такой он видел роль Птаха в божественной триаде. И он подумал о том, что со временем его третий сын станет править в Хет-Ка-Птахе — городе, чьим покровителем является Птах. И для сохранения мира в царстве будет неплохо, если наследник престола возглавит один из самых могущественных культов.

— Знаешь ли ты, какова жизнь писца?

— Она проста и проходит в трудах, и я знаю, что слуг у меня не будет, — с улыбкой ответил Хаемуасет.

— Ты считаешь себя наследником трона?

— Амон, Ра и Птах даровали тебе долгую жизнь, божественный отец. У меня есть старшие братья и много младших. Когда пробьет час, я буду готов служить тебе.

— Хорошо, — сказал Рамсес. — Я поговорю с визирем Севера и уведомлю о твоем решении Верховного жреца храма Птаха [47] Хаемуасет стал жрецом этого храма и оставался им до смерти. .

Хаемуасет покинул дворец на следующий день после шумного праздника. Отмечали сразу три события: свадьбу Нефертари, младшей сестры, рождение второго сына старшей сестры Бакетмут и первого ребенка старшего брата, Рамсеса. Во дворце он оставил свою молодую супругу Нехбет-ди, с которой отныне мог видеться в те периоды, когда не будет служить в храме. С собой Хаемуасет уносил сверток с двумя сменными набедренными повязками из тонкого льна и запасную пару сандалий с подошвами и шнурками, сплетенными из конопли, — отныне ему не разрешалось носить на теле изделия из кожи животных или их шерсти.

Верховный жрец Птаха посоветовал новому послушнику провести несколько дней в храме Птаха в Уасете, и Хаемуасет ответил согласием. Прибыв на место, он был встречен Верховным жрецом храма и двумя его помощниками, а также целым отрядом писцов, и все они по очереди поприветствовали нового служителя бога. Кого они на самом деле приветствовали? Он не знал. Одного из наследников трона или юношу, решившего удалиться от содрогающегося в конвульсиях мира, причиной чего были постоянные колики в теле змея Апопа? Верховный жрец причислил его к одной из четырех групп писцов второго порядка, и отныне ему, как и его пяти товарищам, предстояло составлять рутинные документы и переписывать религиозные тексты, так как папирусы могли испортиться. После полудня и по вечерам он должен был изучать священные тексты под присмотром наставника.

Его отвели в специальное помещение, выбрили лицо, наголо обрили череп и лобок, потом с помощью воска сняли волосяной покров со всего тела, — наличие волос как проявление животной природы в человеке было несовместимо со служением богам. Жрецы оказались людьми дотошными: волосы удалили даже между ягодицами и с больших пальцев ног. После этих процедур он вместе с остальными прошел в баню, где состоялось второе дневное омовение. За сутки жрецы мылись четыре раза, и каждый раз за омовением следовала общая молитва.

В первый вечер после ужина, состоявшего из пшеничной каши с кусочками утки, латука и фруктов, Хаемуасета провели в спальню, которую ему предстояло делить с тремя другими писцами. Спать предстояло на кровати без матраса, прямо на натянутых на каркас ремнях. Сон пришел быстро, несмотря на шумное дыхание соседей по комнате. Но в полночь кто-то потряс его за плечо: пришло время первого омовения.