Бернард Корнуолл - ПОЛК СТРЕЛКА ШАРПА

Он поедет на родину.

Оказавшись в Челмсфорде, Шарп так и не вспомнил дорогу к казармам Южно-Эссекского полка. Он был там проездом, всего раз, в 1809. Пришлось просить помощи у приходского священника, поившего лошадь из общественного корыта. Потрёпанная форма стрелка вызвала у святого отца подозрение, затем лицо его посветлело, и он приветливо воскликнул:

— Вы, вероятно, прямо из Испании?

— Да, отче.

— Превосходно! Превосходно! — пастырь махнул на восток, на уходящую в поля дорогу, — Благослови вас Господь!

Четверо военных двинулись в указанном святым отцом направлении. Шарп с Харпером в силу неистребимой солдатской привычки настороженно зыркали по сторонам. Они озирались и в Лондоне, и здесь, в тихом уютном городке, будто на мирных малолюдных улочках каким-то непостижимым образом мог вдруг оказаться французский разъезд. Видавшая виды форма недаром привлекла опасливое внимание священника — даже мундир капитана д’Алембора, выглядевший новее всех, нёс неизбежные меты войны.

— На прекрасный пол должно действовать безотказно. — пробормотал капитан, просовывая палец в прореху, пропоротую французским штыком под Витторией.

— Кстати, о прекрасном поле! — город остался за спиной, и лейтенант Прайс, вынув саблю, с жаром рубил на ходу петрушку на обочине, — Отпуск нам положен, сэр?

— Дай тебе отпуск, Гарри, ты же обязательно во что-нибудь вляпаешься.

— Но все эти девы в Лондоне, сэр? — протянул Прайс тоскующе, — Они ведь никогда не встречали такой героической личности, как я. Прямо с полей славы, овеянный пороховым… Чему вы скалитесь, сержант?

Харпер сверкнул зубами:

— Заранее рад за дев, сэр.

Шарп засмеялся. Поездка складывалась на редкость удачно. Стрелок начал думать, что отметка в списке лорда Феннера и вправду ошибка, а в Челмсфорде казармы забиты горящими патриотическим огнём новобранцами. В Лондоне Шарп навестил Главный Штаб. Скучного клерка с исчерниленными пальцами повергла в изумление новость о том, что Второй Батальон Южно-Эссекского полка преобразован в батальон запаса. Согласно его бумагам, батальон не только сохранял полноценный статус, но и регулярно получал довольствие, денежное и прочее, на семь сотен человек.

Семь сотен! Цифра будоражила надеждой, нет, твёрдой уверенностью: Южно-Эссекский спасён. Считанные дни, и подкрепления отправятся в Пасахес. Эйфорию усиливала бестревожная сельская идиллия, царящая кругом.

Это было, как сон. Шарп не питал иллюзий по поводу отсутствия на родине нищих и трущоб, но после изрытых ядрами полей Леона и суровых гор Галисии колосящиеся нивы старушки Англии казались чудом.

Шарп и его спутники шагали по сытому краю розовощёких женщин; упитанных мужчин; детей, без страха взиравших на чужаков в военной форме. Было дико видеть кур, которым не свернули шею ушлые солдатики; коров и овец, до которых не дотянулись загребущие лапы интендантов. Амбары не охранялись. Стёкла в домах блестели целёхоньки, рамы и двери некому было пустить на дрова. Несмотря на это, Шарп ловил себя на том, что оценивает каждый холм, каждый лесок, каждый изгиб дороги с точки зрения обороны и нападения. Вот эти живые изгороди — отличная позиция против кавалерийской атаки, а вот этого полого поднимающегося к ферме луга следует избегать, как чумы, если в поле зрения есть французские кирасиры.

Если родина поразила Шарпа, можно представить, каково было жене Харпера.

Ирландец настоял, чтобы Изабелла ехала с ними. Испанка была на сносях. Тащить беременную жену через враждебную Францию ирландец не хотел. В Саутворке жили его родственники, и Патрик договорился, что до конца войны Изабелла поживёт у них.

— Солдат не должен быть связан семьёй по рукам и ногам. — заметил он с апломбом человека, женившегося меньше месяца назад.

— До свадьбы ты думал иначе. — не преминул подпустить шпильку другу Шарп.

— Есть разница! — вспыхнул ирландец, — В армии не место замужней женщине!

— А в Англии место?

— Ну да. — недоумённо ответил Харпер. Сомнения по поводу того, может ли Изабелла быть счастлива в далёкой чужой стране, нисколько не тревожили его честное сердце.

Изабеллу Англия пугала. Всю дорогу из Портсмута в Лондон испанка жалась к мужу, засыпая его вопросами. Где оливковые деревья? Почему апельсиновых тоже нет? Виноградников? Где католические храмы? Всему она дивилась: спокойствию крестьян, пышности пажитей, тучности скота.