Бернард Корнуолл - ПОЛК СТРЕЛКА ШАРПА

— Шевелись, ребята!

Со сноровкой, выдающей немалый опыт, сержант выстроил рекрутов в очередь к столу, бдительно следя, чтоб никто не увильнул. При составлении бумаг выяснилось, что лишь три новобранца умеют читать и писать (белоручка в их числе).

Неграмотные, включая Шарпа с Харпером, ставили взамен подписи крестик. Стрелок обратил внимание, что врач уже заполнил в формулярах свою часть, вероятно, ещё до того, как завернул в конюшню к рекрутам. О возможности заключения семилетнего контракта будущим воителям никто не заикнулся. Все формы были озаглавлены: «Бессрочная служба».

Шарп поставил крест там, где ткнул пальцем писарь, успев пробежать текст глазами.

«Я, Дик Вон, — гласила бумага, — владея профессией… (Шарп заявил, что таковой не имеет, и клерк поставил прочерк), будучи рождён в приходе Шордитчграфства Мидлсекс, в возрасте 32лет отроду (Четыре года Шарп себе скинул), не имея обязательств перед ополчением, иным полком, Его Величества Флотом и Морской пехотой, присягаю служить Его Величеству верой и правдой до официальной отставки. Заверено моей рукой. Дик Вон, подпись.».

Мировой судья гадливо накарябал своё имя в следующем бланке:

«Я, Чарльз Мередит Харви, Его Величества Мировой судья округа Слифорд, сим удостоверяю, что Дик Вон, 32лет отроду, роста 180сантиметров, цвет лица смуглый, глаза голубые, волосы тёмные, представший передо мной в Слифорде 4дня месяца августаодна тысяча восемьсот тринадцатогогода, не имеет переломов, не отягощён припадками, не страдает глухотой и хромотой, и добровольно, за двадцать три фунта семнадцать шиллингов и шесть пенсовобязуется служить Его Величеству Королю Георгу III в _____ полку под командованием _____ до до официальной отставки.».

Шарп не мог не заметить, что, хотя в бумагах скрупулёзно заполнялся каждый пропуск (вплоть до того, что отсутствие данных, как, например, профессия мифического Дика Вона, обозначалось прочерком), название полка и имя его командира в документах так и не появилось. Напоследок Шарп поставил крестик в расписке, что получил задаток, каковой и был незамедлительно выдан клерком.

— Следующий!

Забавно, думал Шарп, в расписке была указана гинея задатка, а на руки он получил фунт стерлингов [7] Гинея — 21 шиллинг, фунт стерлингов — 20 шиллингов. Прим. пер. , как и все остальные рекруты. Судя по тихой возне за столом, разница незамедлительно перекочевала в карман судьи. Очевидно, столько стоила рассеянность Чарльза Меридита Харви при внесении в документы сведений о полке.

Когда с формальностями было покончено, сержант Гаверкамп рявкнул выметаться во двор, где рекруты и позавтракали чёрствым хлебом (по полбуханки на брата) да колодезной водой.

Ухмыляющиеся капралы, не особо церемонясь, построили новобранцев в неровную колонну. Солнце появилось из-за горизонта. Отчаянно зевая, мальчуганы били в барабаны. Колонна шагала через ярмарку. Перед Шарпом шёл белоручка, писарю назвавшийся Жилем Мариоттом. Он не говорил ни слова соседу, полоумному Тому, но от стрелка не укрылся долгий взгляд, который белоручка бросил на ладный кирпичный дом, когда они проходили рыночную площадь.

— Шевелись! Шевелись! — подгонял Мариотта капрал Теренс Клиссо.

Однако белоручка оглядывался и оглядывался. Шарп тоже повернул голову. Ставня верхнего этажа лязгнула, и в окне показалась девушка, привлечённая барабанным боем. Глаза Мариотта заблестели. Рука дёрнулась, будто он хотел помахать той, что разбила ему сердце, но в последний миг смирил порыв. Каким бы коротким не было движение, оно не укрылось от Гаверкампа. Сержант посмотрел на девицу, на Мариотта и засмеялся.

Они маршировали на юг. На живых изгородях поблёскивала роса. Город остался позади, и барабаны били тише. Охоты болтать ни у кого из девятерых не было.

Залаяла собака. Звук для пригорода обычный, за исключением того, что пёс, похоже, догонял группу. Сержант Гаверкамп выругался, повернулся, чтобы пнуть назойливую шавку, но опустил ногу и ухмыльнулся.

Шавкой оказался Пуговка. За терьером, спотыкаясь, бежал в одной ночной рубашке, с узлом вещичек на плече, Чарли Веллер:

— Подождите меня! Подождите же!

Гаверкамп расцвёл:

— Давай, парень!

Веллер тяжело дышал, и поминутно косился назад, словно боялся, что на дороге появится его грозная матушка: