М. Любовцова - Пирамида Хуфу

— Я полностью согласен с братом. Не надо тебе говорить о таких размерах. Уменьшай их на сто локтей по высоте и столько же по сторонам. И это будет очень внушительная гробница. Нарядишь ее белым алебастром.

— Не понимаете вы меня, зато мать согласна с моим замыслом, — сердито ворчал Хемиун.

Нефермаат добродушно рассмеялся.

— Она ни разу не строила. Ее мнение — мнение влюбленной матери в сыночка, оно ничего не значит. А мы тебе советуем как люди знающие.

— Зато мать верит в мои силы, — не унимался Хемиун.

— Одной верой ничего не сделаешь. Здесь должен быть твердый расчет, — снова вмешался в спор Рахотеп. — Какой зодчий не мечтает о великом сооружении, чтобы оно пережило века? Но твой замысел явно не по силам Кемет. Хотя как члены царской семьи мы должны поддержать тебя. Ведь ты еще должен говорить с царем. Но лучше бы уменьшить пирамиду. Но, пожалуй, это дело твое. Ты — чати.

— Как это его! — возмутился Нефермаат. — Мы, верховные жрецы храмов, где, по-твоему, будем? А разве крепость трона прадедов — не наша забота?

— Я думаю так же, как ты, Нефермаат, — примирительно сказал Рахотеп.

Неферт сочувственно смотрела на племянника. Ей очень нравился чертеж пирамиды в красках и новая форма ее, никем не виданная.

Итет беспокойно оглядывала старших зодчих. Младший Нефермаат молчал, не решаясь вступить в разговор старших, но его глаза выражали полное согласие с братом Хемиуном.

Молодой зодчий встал и, небрежно простившись со всеми, пошел в собственный дворец, раздосадованный и обеспокоенный.

Советы отца и дяди насторожили Хемиуна. Он решил еще раз все основательно и тщательно подсчитать.

В результате точных расчетов можно будет решить, реален ли его замысел. Если применить крупные блоки — это ускорит работу, увеличит прочность кладки. Но когда он подсчитал примерное количество глыб, то ужаснулся и не поверил себе. Долго пересчитывал и получил тот же результат... Этих камней, весом примерно равным шести быкам, требовалось более двух миллионов! Отец и дядя были правы! Такую работу могли выполнить только боги. Его потрясла мысль о том, что такое немыслимое количество глыб надо оторвать от скальных массивов, обтесать, сгладить, перетащить, поднять, уложить... Нет! Нет! Невозможно! Какое же количество для этого нужно резцов, пил, деревянных кольев? И огромная армия людей, которую надо кормить, одевать, возводить для них какое-то жилье... Царь не согласится на это...

И Хемиун решил уменьшить размеры. Но прежде чем переделать работу, он направился с помощниками в окрестности на разведку залежей строительного камня. Большие запасы прочного известняка были расположены северо-западнее столицы, примерно в тридцати пяти тысячах локтей. Белого алебастра сколько угодно было на восточном берегу в Моккатамских холмах, где он издавна добывался в каменоломнях Туры. Удешевить и облегчить его доставку возможно путем переправы на плотах и барках в периоды разлива, когда они подойдут почти к плато, где будет возводиться гробница.

Исходя из наличия больших запасов камня, требовалось перенести некрополь в новое место, севернее города.

— Новое, так все новое... — улыбаясь своим мыслям, думал Хемиун.

Дня четыре, обливаясь потом и ругаясь, он лазал по скалам, оценивая качество и объем залежей. За эти дни избалованный князь загорел и огрубел, но был очень доволен. Ругань же его была притворной. Порученное дело было так огромно и увлекательно, что теперь он временами опасался, что царь не согласится с большими размерами. Он подыскивал доводы, искал пути облегчения и удешевления и находил их, слушал советы строителей.

Царь неожиданно вызвал Хемиуна во дворец, и переделать он ничего не успел. Хуфу принял зодчего не в тронном зале, а по-родственному, на северной веранде, где можно было обойтись без рабов с опахалами. Хемиун низко склонил голову, чтобы поцеловать носок золоченой сандалии, но царь милостивым жестом поднял его и усадил рядом, правда, пониже, на скамейку. Отныне начальник строительства получил неслыханную честь — сидеть рядом с живым богом. Князь был польщен. Молодой царь с нетерпением воззрился на племянника, чем-то непривычно смущенного.

— Что ты мне скажешь? Или ты, может быть, ничего не сделал?

Хемиун вздохнул. Он не верил в осуществление своего грандиозного замысла. Но отступать было нельзя, и он решился.

— Нет, я все выполнил, как приказало твое величество.

И он развернул огромный свиток с изображением в красках усыпальницы. Перед изумленными глазами царя предстала, как воплощенная мечта, его пирамида. Предельно простая, но какая величавая была эта простота! Никогда никто не видел ничего подобного.