Причем далеко не все из сказанного ею было ложью. Во всяком случае, его деду, великому князю Василию Васильевичу, и впрямь выкололи глаза [9] Это случилось в 1446 году по приказу его двоюродного брата Дмитрия Юрьевича Шемяки в отместку за то, что десятью годами раньше сам Василий II Васильевич поступил точно так же со старшим братом Дмитрия Василием Косым.
. А вот напомнить внуку, что впервые начал этим заниматься сам дед, всю жизнь бывший слабым человеком, падким на злые советы, и никудышным правителем, которому лишь его потрясающее везение [10] Тут подразумеваются два события. Первое, это внезапная и наступившая так вовремя смерть его дяди Юрия Дмитриевича (1374–1434), который во второй раз уселся на великом княжении в Москве и уже не собирался уступать престол племяннику, но через несколько месяцев неожиданно скончался. Второе произошло в 1445 году, когда Василий II попал в ордынский плен и хан склонялся к тому, чтобы выдать ярлык на великое княжение Дмитрию Шемяке. Однако татарский посол Бегич так медленно возвращался в Орду, что хан решил, будто Шемяка его убил, и выпустил Василия.
помогло удержать трон для потомства, было некому.
Да и с книгами тоже не все было неправдой. Во всяком случае, тюремщики Димитрия Внука сыскали у узника некую странную книгу в черном переплете. Загадочные письмена в ней прочесть не смог никто, равно как и никто не смог угадать назначения непонятных кругов, треугольников и квадратов, в изобилии раскиданных на ее страницах.
И хотя сам Димитрий уверял, что он никогда ранее этой книги не видел и не понимает, как она к нему попала, веры узнику не было. Возможно, он никогда ее не открывал, но как он мог не знать, что она у него хранится, когда достаточно было одного запаха, по которому ее и сыскали. От черного засаленного переплета за версту несло самой настоящей мертвечиной.
Последняя находка окончательно подвигла великого князя на принятие решительных мер. Какой-то месяц он еще колебался с выбором исполнителей своей черной затеи, чтобы не попасть впросак, но затем решился.
Как раз была в разгаре зима. После только что весело отпразднованных святок Василий Иоаннович отправился на охоту. В ней тоже сказывался его характер, унаследованный от матери. Всюду, где была возможность, действовать чужими руками, он предпочитал не пачкать своих и первым из великих князей завел псовую охоту, раньше считавшуюся на Руси нечистой.
Обычно успевали к вечеру добраться до ближайшего городка, в окрестностях которого проходила охота. Чаще всего это были Можайск или Волок Ламский. На сей раз псы травили лося дольше обычного, не в силах угнаться за огромным красавцем, уже немолодым, но еще полным сил, так что возвращались уже затемно, и потому великий князь пир, в связи с поздним часом, отменил, оставив послужить себе за столом — честь немалая — лишь одного Михайлу Юрьича Захарьина.
Был Михайла молод, но самолюбив. Старший из шести, если не считать рано умершего Ивана, сыновей Юрия Захарьича Кошкина — боярина и новгородского наместника великого князя Иоанна III Васильевича, уроки своего отца он запомнил твердо и знал, что самое главное — это власть. Имеешь ее, и все у тебя будет. Знал и то, что иной раз за нее приходится платить страшную цену. В качестве примера отец Юрий Захарьич как-то раз под страшным секретом, заставив предварительно поклясться в сохранении тайны перед святыми иконами, рассказал, как вылез через ложь в бояре дед Михайлы, Захарий Иванович [11] Захарий Иванович (?—1461) — потомок Гланда-Камбила Дивоновича, в крещении Ивана, приехавшего на Русь в последней четверти XIII века из Литвы или из Новгорода, из прусского конца. Сын Ивана Андрей, прозванный Кобылой (по отцу), был боярином при Симеоне Гордом, в 1347 году ездил в Тверь за невестой великого князя. Сам Захарий вел свой род от пятого сына Андрея — Федора Кошки, который доводился ему дедом.
.
— Грех ведь это, — робко заметил Михайла, впервые услышав рассказ отца. — Нешто можно чрез лжу-то?
— Грех он опосля замолил, — веско пояснил Юрий Захарьич. — Опять же вклады богатые дал на помин своей души, да сразу в десяток монастырей их разослал, чтоб молились. Зато сам в силу вошел и род свой возвеличил. Не будь оной лжи, о коей все едино никто не ведает, и он бы не приблизился. Ныне наш род сызнова из веры вышел из-за братца моего Василия Ляцкого, кой к ляхам перебежал, потому не ведаю, что тебе предстоит, дабы сызнова в ближние влезть. Не приведи господь, чтоб тебе такое же довелось, яко Захарию, но коль деваться некуда станет, ты попомни, чрез что твои прадеды переступали.
Читать дальше