Виктор Поротников - Добрыня Никитич. За Землю Русскую!

Добрыня окликнул купца, тот приблизился к нему, заметно хромая и опираясь на меч.

– Рад видеть тебя живым, друже, – сказал Добрыня. Он кивнул на мертвого Рагнфреда и добавил: – Не он ли ограбил тебя в Новгороде прошлым летом?

Торбьерн молча кивнул, оглядев мертвеца.

– Я же обещал тебе на Готланде, что твои обидчики получат по заслугам, – горделиво промолвил Добрыня. – Видишь, я сдержал свое слово, друже.

Торбьерн опять молча покивал головой, при этом лицо его было печально.

– Но ты как будто не рад этому? – удивился Добрыня.

– Брат мой погиб в этой сече, – мрачно пояснил Торбьерн.

– А-а, – негромко обронил Добрыня, сочувственно положив руку Торбьерну на плечо.

Чувствуя сильную боль в груди, Добрыня лишь с помощью Сигвальда смог сесть в седло. Сигвальд что-то негромко говорил Добрыне, перечисляя новгородских бояр, опознанных им среди убитых.

«Что и говорить, дорогой ценой далась нам эта победа, – промелькнуло в голове у Добрыни. – Недаром текущая рядом река называется Друч. Ох, недаром!»

На наречии кривичей Друч означает «печаль-кручина».

Рогнеда весело смеялась над чем-то, когда Владимир вошел в светлицу. Этот заливистый безудержный смех Рогнеды привлек внимание Владимира, еще когда он шел по крытой галерее, направляясь из центральной горницы в эту часть терема. Рогнеда была не одна, в помещении вместе с нею находились оба ее брата, которые тоже давились от смеха.

– А у вас тут весело, как я погляжу! – с улыбкой произнес Владимир, переступив через высокий порог. – Можно и мне посмеяться вместе с вами?

При появлении Владимира смех Рогнеды резко оборвался, искорки веселья мигом погасли в ее больших синих очах. Перестали смеяться и братья Рогнеды, быстро переглянувшись между собой. Этот быстрый взгляд, которым обменялись Волимер и Неклан, пробудил во Владимире подозрение, что эти двое и их сестра скорее всего смеялись над ним.

Повисла долгая томительная пауза.

Владимир стоял посреди комнаты, переводя нахмуренный взгляд с Рогнеды на ее братьев и обратно.

Наконец острый на язык Неклан нарушил молчание:

– Скажи нам, княжич, куда ты побежишь, когда полки Ярополка Святославича разобьют воинство твоего дяди?

Заметив кривую ухмылку Неклана, Владимиру захотелось накричать на него или ударить его по лицу. Однако он сдержался, так как здесь была Рогнеда. Владимир дал себе зарок быть спокойным и выдержанным в присутствии Рогнеды, дабы она не считала его обидчивым и капризным мальчишкой.

Не отвечая на каверзный вопрос Неклана, Владимир молча повернулся и вышел из комнаты. Не пройдя и пяти шагов до дверей, ведущих на крытую галерею, Владимир столкнулся лицом к лицу с Сойвой. Она вынырнула из-за толстой дубовой колонны, подпиравшей потолочную балку. От неожиданности Владимир вздрогнул.

– Чего таишься тут в темноте, как тать? – сердито бросил он.

Сойва еще очень плохо говорила по-русски, но уже почти все понимала в речи Владимира, если он не тараторил слишком быстро.

– Я слышала, о чем толковали между собой Рогнеда и ее братья, – с сильным акцентом сказала Сойва, глядя в глаза Владимиру. – Они насмехались над тобой, мой господин. Они называли тебя сосунком и недотепой. Неклан еще как-то обзывал тебя, мой господин, но я не смогла разобрать все сказанное им.

Лицо Владимира вспыхнуло огнем. Он был готов своей рукой убить Неклана.

Сойва мгновенно прочитала по лицу Владимира, какая буря гнева бушует в нем. Она схватила его за руку и прошептала:

– Рогнеда и ее братья замышляют какое-то зло против тебя, мой господин. Их нужно убить, иначе беды не оберешься!

– Братья Рогнеды – пленники, а она сама – моя рабыня, – сказал Владимир, взяв себя в руки. – Меня оберегают днем и ночью полсотни гридней. Твои страхи и подозрения пустые, Сойва. Насмешки же надо мной братьев Рогнеды меня совершенно не трогают, ведь это все, на что они способны в своем жалком положении.

Уходя с войском к реке Друч, Добрыня оставил Владимира на попечение воеводы Деглава, под началом которого было полсотни воинов. Деглав был родом из прусского племени галиндов и все его воины тоже были пруссами. Двести лет тому назад могучее племя галиндов ушло из прибалтийских лесов и болот к верховьям Двины и Волги, потеснив живущих здесь кривичей. Часть галиндов откочевали к озеру Ильмень, расселившись среди словен ильменских, основавших град Новгород на реке Волхов. В Новгороде и поныне проживает немало пруссов, имеется там даже Прусская улица, на которой стоят дворища прусских купцов, приезжающих сюда торговать с берегов Вислы и Немана. В той стороне лежат коренные земли многочисленных прусских племен, родственных литовцам и латгалам.