Иван Алексеев: Западня для леших

Басманов-младший приказал посольским боярам возвращаться, те в глубине души возмутились, но вслух возражать не посмели, их карета развернулась и покатила в обратный путь. Басманову подвели коня, он вскочил в седло, велел старшему из опричников, Щерю, сопроводить кареты до недалеких уже стрельцов, а сам с двумя приближенными поспешил к Малюте, как и было предписано ранее, с докладом о том, что библиотека благополучно вывезена из города. Проезжая мимо заставы, он велел стражникам до полудня никого на дорогу не пропускать.

Щерь, слегка надувшийся от невиданной чести — сопровождать тайных послов иностранных, отдал приказ трогаться, а сам поскакал вперед, чтобы лично побеседовать со стрелецким начальником. За ним зачем-то увязался англичанин, скакавший конь в конь. Щерь хотел было сказать ему, чтобы тот отстал, но этот рыжий черт ни бельмеса не понимал по-русски и лишь бессмысленно улыбался. Опричник махнул рукой, и они вдвоем бок о бок стали приближаться к опушке.

До стрельцов оставалось несколько десятков саженей, когда Щерь заподозрил неладное. Сбруя на стрелецких конях была какая-то не такая, секиры они держали непривычно, а самое главное — все были безбородые! Щерь хотел было осадить коня, но тут почувствовал, как ему под левую лопатку уперлось острие кинжала, и английский посол на чистом русском языке свирепо произнес:

— А ну, скачи до опушки, сволочь! Заколю!!!

Они приблизились к «стрельцам», и Щерь с ужасом узнал в некоторых из них поморских дружинников, еще позавчера мотавших ему душу в басмановской усадьбе. Один из дружинников, устроивший столь памятные страшные взрывы, бывший тогда в усадьбе в странной и жутковатой черной одежде, а сейчас подло напяливший на себя стрелецкий кафтан и шапку, скомандовал не терпящим возражений суровым тоном:

— Помаши своим, чтобы поторопились!

Обалдевший Щерь беспрекословно подчинился и, понукаемый кинжалом лжеангличанина, по-прежнему упертым ему под левую лопатку, двинулся вслед за дружинниками в глубину леса, увлекая за собой догонявшие их кареты и ничего не подозревающих верховых опричников.

Как только кортеж с библиотекой втянулся под сень деревьев, произошло то, что и следовало ожидать. Бесшумно появившиеся из-за кустов и стволов на обочинах дружинники, совершенно незаметные в своей серо-зеленой одежде, вмиг завалили малочисленный конвой, выдворили из первой кареты сидевших в них послов, а из двух других карет стали сноровисто и деловито выволакивать сундуки с царской библиотекой и перегружать их на свои легкие и ходкие повозки, запряженные каждая шестериком могучих коней. Английские послы, увлекаемые куда-то в глубь леса, успели с изумлением заметить, как их младший коллега обнимался, словно с родными братьями, с двумя дружинниками, в связи с этим занятием явно пренебрегавшими обязанностями по перегрузке сундуков и перетаскиванию трупов незадачливых опричников. Послов завели в чащу и там оставили на произвол судьбы, на прощанье посоветовав им на прекрасном английском языке больше не соваться на Русь в погоне за ее национальным достоянием, иначе их самих и их родственников, имена и местоположение владений коих были перечислены со знанием дела, ждут большие личные неприятности.

Вскоре дорога опустела, на ней остались сиротливо стоять три опустевшие кареты, лошади из которых были выпряжены и уведены лешими. Впрочем, кареты были не совсем пусты, в двух из них находились несколько сундуков, правда, совсем не тех, что содержали царскую библиотеку. Последним покинул место события Лось, который уже успел снять стрелецкий кафтан, и на голове у него был привычный и любимый черный берет. Особник перед уходом еще раз осмотрел и весьма осторожно потрогал замки на оставленных в каретах сундуках, усмехнулся, прикрыл дверцу и прямо с подножки кареты вскочил в седло терпеливо поджидавшего его боевого скакуна.

Дружинники, идя по дороге, с суровостью заворачивали назад всех встречных, а из города, как догадывались особники, вряд ли скоро начнут выпускать обозы, поэтому на дороге, пользовавшейся к тому же дурной славой, вряд ли до поры до времени появится кто-либо кроме тех, для кого был предназначен оставленный сюрприз. Но на всякий случай в засаде возле упомянутой ловушки находилась боевая тройка особников, призванная отгонять от заминированных карет непрошеных гостей, ежели таковые все же появятся. Лось коротким жестом послал прощальный привет невидимым с дороги бойцам в засаде, пришпорил коня и во весь опор помчался догонять отряд, двигавшийся уже не неспешной рысью, а широким галопом.