Олександр Скрипник - За золотом Нестора Махна

Ваш Батько.

Если вздумаете присылать деньги, то только в иностранной валюте. Сейчас они мне до безумия нужны. Если есть лишние, присылайте сейчас.

(ГДА СБУ, УСБУ в Одеській області, справа № 289-т, арк. 29)

Летом 1923 года освобожденные из польской тюрьмы махновцы находились в бараках г. Варшавы. Среди освобожденных были я, Сергиенко, Харламов, Зайцев и еще 7 человек. Махно в то время сидел в мокотувской тюрьме. Однажды, примерно в мае-июне месяце 1923 г., к нам в барак пришел неизвестный человек, который вызвал Сергиенко и о чем-то с ним беседовал. В тот же день или на следующий Сергиенко сказал мне о том, что меня хотят увидеть два неизвестных человека. Я пошел вместе с Сергиенко, и на углу следующего барака мы встретились и познакомились с мужчиной, назвавшимся Никой, и женщиной. Свое имя она назвала, но я его забыл.

Ника и женщина в первую очередь предупредили нас о том, чтобы мы ничего не рассказывали Зайцеву, т. к. по сведениям, полученным Никой от Махно, Зайцеву доверять не следует ввиду того, что он не участвовал в махновском движении, а присоединился к махновцем лишь за границей. Зайцев был в петлюровской банде Черного Хмары.

После этого Ника стал говорить о том, что надо отбить Махно, когда его будут вести на допрос, что им получены письма от Аршинова и Волина, из которых можно убедиться в том, что ему, Нике, поручено организовать отбитие Махно. В первые дни Ника этих писем не показывал, но когда мы (я, Сергиенко, Зайцев, Харламов и Бурыма) решили выяснить, кто такой Ника, я и Сергиенко попросили Нику показать нам письма Аршинова и Волина. Письма были нам даны и прочитаны. Аршинов и Волин действительно писали о том, что Нике можно довериться в вопросе об отбитии Махно. После их прочтения мы все же ему полностью не доверяли и попросили показать нам какую-нибудь доверенность от Махно. Он принес письмо от Махно, в котором последний просил нас помочь Нике. Но по почерку этого письма мы не были уверены в том, что оно было написано Махно. Тогда мы написали Махно шифрованное письмо, которое он сумел бы разобрать, посколько он сам научил нас этому шифру. Письмо мы передали Нике.

Три недели мы никакого ответа от Махно не получали. Ника сказал нам, что ответа нет, потому что на посту нет тех жандармов, которые могли бы письмо передать. По прошествии этих трех недель приходит Ника и говорит о том, что на следующий день нужно отбивать Махно. Я спросил его, как обстоит дело с посланным нами Махно шифрованным письмом, на что Ника ответил, что Махно письмо получил, но не разобрал его. Во время этой беседы подошел и Сергиенко. Мы сказали Нике, чтобы он принес на следующий день револьверы и деньги, хотя мы решили не отбивать Махно, пока он не ответит нам письмом. Мы предполагали, что вся эта затея с отбитием Махно может исходить от дефензивы.

На следующий день Ника принес 5 револьверов и 125 патронов к ним и, кажется, 250 000 марок. Хотя, припоминаю, что оружие и деньги принес не Ника, а эта женщина, которую я видел первый раз с Никой. Я получил у нее деньги и револьверы, но в условленное время и место для отбития Махно мы не вышли. Револьверы я сейчас же спрятал в песке около бараков, а деньги принес хлопцам и разделил по 50 000 марок каждому. Я вспомнил еще один момент: накануне получения нами револьверов Зайцев составил от нашего имени письмо, в котором он указывал, что дело с отбитием Махно придумано дефензивой, но ей не удастся нас спровоцировать. Это письмо никто не подписывал, и я передал его женщине тогда, когда я уже получил от нее револьверы и деньги.

Через неделю мы решили выяснить, кем передано нам оружие, т. к. мы предполагали, что, возможно, это оружие передано нам Сов. консульством или дефензивой. В дефензиву мы не решились пойти, чтобы узнать об этом, а решили с Зайцевым зайти в консульство и узнать у консула, кем это оружие было нам передано. С этим намерением я и Зайцев зашли в консульство, поговорили с консулом, и он сказал нам, что консульство это оружие нам не посылало, но чтобы мы не отдавали его в дефензиву. После этого мы решили оружие сохранить и никому его не передавать.

Спустя несколько дней в бараки приехал Ника вместе с одним товарищем Махно, который сидел с ним когда-то в Москве и которого звали Петр (Ягодзинский — Прим. авт.). Приехав в барак, Ника и Петр вызвали Сергиенко и начали его стыдить за то, что мы взяли оружие, деньги и ничего не сделали. Через день Ника снова приходит к нам и приносит письма от Махно, Хмары и Домашенко, и тогда мы убедились, что ему можно доверять. После прочтения этих писем я возвратил Нике полученное мною оружие.