Луи Буссенар - Герои Малахова кургана

– Здравствуй, Жан! Здравствуй, Сорвиголова! Здравствуй, старый приятель!

Его прогулка похожа на триумфальное шествие. Чувствуется, что этот отчаянный, дьявольски смелый зуав известен всему полку и популярнее любого начальника.

– Ну, иди же! – кричит Буффарик.

– Здравствуйте, дядя Буффарик! Я очень рад видеть вас! – успевает, наконец, сказать Жан.

– Стой! Ты спас нам жизнь, всем четверым… ты для меня самый дорогой друг! Раз навсегда было решено, чтобы ты говорил мне на «ты'»

Да, это правда, и случилось два года тому назад в Кабиле. Сорви-голова спас тяжело раненного дядю Буффарика, спас тетку Буффарик из рук целой шайки разъяренных арабов, после того, как она выстрелила из своих обоих пистолетов, спас Розу, поддерживающую умирающего старика, и двенадцатилетнего Тото, ружьем защищавшего своего отца.

Да, Сорви-голова проделал все это, что было потом прочитано в дневном приказе по армии. Он совершил много подобных подвигов, и для него это была ходячая монета обыденной жизни, которую он не считал и забывал.

Жан Сорви-голова – герой второго полка зуавов – олицетворяет собой их веселую неустрашимость, безграничное самоотвержение так же, как любовь к излишествам и вспышки дикой ярости и гнева.

Бескорыстный и верный друг, душа нараспашку, но порывистый, с пылкой южной кровью! Тетка Буффарик, красивая сорокалетняя эльзаска, подходит к Жану с протянутой рукой, за ней ее дочь Роза, прелестная 18-летняя блондинка. Жан, смущенный, несмотря на весь свой обычный апломб, робко вытаскивает из-за пояса красивый букет, подносит его молодой девушке и говорит тихим дрожащим голосом:

– Мадемуазель Роза, я принес цветы для вас… позволите ли вы поднести их вам?

– О, с большим удовольствием, мосье Жан! – говорит прелестное дитя, в то время как папа Буффарик смотрит на нее и растроганным голосом бормочет:

– О, молодость, молодость!

– Ну, Жан, – слышится вдруг веселый мальчишеский голос, – ты забываешь меня в моем углу… меня, Гастона Пинсона… дитя второго полка… барабанщика и твоего приятеля…

– Никогда в жизни, мой милый Тото, мой старый барабанщик!

– О, мне сегодня минуло четырнадцать лет!

– Совсем мой портрет! – восклицает отец со своим провансальским лиризмом и после молчания добавляет:

– Жан, будешь пить?

– С удовольствием!

Вдруг раздается крик:

– Стройся! Живо!

Солдаты вскакивают с мест, словно среди них разорвалась бомба. К лагерю зуавов подходит пешком генерал, один, без свиты. Его узнают и кричат:

– Это Боске, неустрашимый Боске! Боске, обожаемый солдатами! Самый популярный из всех генералов африканской армии. Накануне битвы он запросто, как отец, обходит дивизию, без свиты, без штаба, без церемоний, и это еще больше усиливает его обаяние!

Великолепный и еще молодой солдат! Произведенный в бригадные генералы в тридцать восемь лет, он одиннадцать месяцев тому назад как получил дивизию, хотя ему нет еще сорока четырех лет! Высокого роста, великолепно сложенный, гибкий и деятельный, с красивой энергичной головой, он внушает доверие и симпатию. В его широком жесте, огненном взоре, в звучном гасконском голосе, который гремит как раскаты грома, чувствуется великий вождь, великий знаток человеческого сердца.

Да, он так красив, увлекателен, смел, что вошел в пословицу: Храбр, как Боске. И ничего банального, потому что Боске – герой, который смущается от этого восторга, криков, восклицаний, виватов.

Зуавы волнуются, поднимают руки, бросают в воздух свои фески и кричат во все горло:

– Да здравствует Боске! Виват!

Он хочет знать, хорошо ли поели люди – полные котлы и вкусный запах кушанья успокаивают его. Проходя мимо Буффарика, которого он знает пятнадцать лет, Боске дружески кивает ему и говорит:

– Здравствуй, старик!

Ветеран краснеет от удовольствия и вопит сквозь свою патриархальную бороду:

– Да здравствует Боске!

Когда гордый силуэт любимого генерала исчезает вдали, он добавляет:

– Какой человек! Как хорошо умереть за него! А пока выпьем за его здоровье!

Он чокается с Жаном и вдруг вскрикивает:

– Что это такое?

Четверо вооруженных зуавов с примкнутыми штыками под командой сержанта приближаются к ним.

– Чтоб им провалиться! Я должен арестовать Сорви-голову! – отвечает сержант.

– А за что?

– Он едва не убил какого-то чертова сержанта… У меня приказ кебира; он клянется казнить Жана в пример другим!

– Это правда, это верно, Жан?