Серж Брюссоло: Лабиринт фараона

Матерей, заподозренных в детоубийстве, не убивали, потому что, как всенародно объявляли писцы, «фараону нужны все женские чрева, дабы рожать новых рабочих, новых солдат». Их не казнили, нет, но их ставили на колени на городской или деревенской площади, давали им в руки мертвого ребенка, и так они стояли на жаре два-три дня, пока маленькое тельце не начинало разлагаться на груди той, что дала ему жизнь. Писцы считали это хорошим уроком для преступницы.

Когда это произошло, ненависть ослепила Нетуба до такой степени, что соседи вынуждены были связать его, чтобы помешать ему броситься на негодяя и совершить непоправимое.

Да, сегодня его называли Осквернителем, и он гордился этим. В глубине души он осознавал, что золото любил меньше, чем сам грабеж. Ничто не могло сравниться с тем удовольствием, которое он испытывал, переламывая о колено мумию высшего должностного лица и бросая ее руки и ноги в костер.

— Смотрите! — кричал он своим людям. — Они горят получше коровьего навоза. Грейтесь, приятели, оказывается, эти добрые принцы хоть на что-то годятся!

И корсары песков, ощерив редкие острые зубы, заливались смехом почище гиен.

Когда ветер стих, Нетуб и члены его банды вылезли из укрытия. Все они устали и испытывали жажду, так как вынуждены были преследовать Мозе уже несколько недель подряд. Молодой главарь не скрывал своей тревоги: он опасался, как бы фанатизм старого вояки не заставил того отдаться буре, чтобы окончательно освободиться от своих преследователей.

Нетуб Ашра хорошо знал, что настоящий солдат всегда готов к любым жертвам и мечтает лишь о славной смерти. На месте Мозе он бы воспользовался бурей, чтобы насолить преследователям. Подобного поступка вполне можно было ожидать от фанатичных солдат, поскольку среди них в отличие от разбойников было немало людей, презирающих смерть.

Они продолжили путь. Циклон изменил очертания барханов, засыпал некоторые скалистые возвышения, так что все вокруг теперь имело совершенно иной вид.

Люди роптали, неприятно удивленные исчезновением следов каравана. Им во что бы то ни стало нужна была добыча, так как в последнее время неудачи буквально преследовали их. Настроенные наиболее враждебно начинали поговаривать, что удача отвернулась от Нетуба.

Бутака, бывший греческий каторжник с галер, постоянно твердил Нетубу о возможном бунте.

— Нубийцы говорят, что у тебя дурной глаз, — повторял он. — Они считают, что ты плохо обращался со своими богами и навлек на себя их гнев. Они хотят выбрать нового вожака. Будь осторожен с этими хищниками. Если прикажешь, я прирежу смутьянов во сне.

Бутаке отвратительны были каннибалы, которых он считал первобытными существами, вышедшими из великого первоначального хаоса. В те времена боги еще не сотворили ни животных, ни растительности, и эти создания вынуждены были пожирать друг друга, чтобы выжить. Он был не прочь избавиться от них, пока в него не вонзились их остро заточенные зубы, ведь даже спать ему приходилось с мечом в руке.

Нетуб Ашра не прислушивался к нему, но ему самому хотелось побыстрее положить конец череде неудач, обрушившихся на банду в последние месяцы.

— Нет ни одной живой души, — стонал Бутака, вглядываясь в бесконечные пески. — Они удрали, пока мы прятались.

— Нет, — ответил Нетуб. — Буря была слишком сильной, никто не смог бы выдержать ее. Они предпочли быть погребенными заживо, лишь бы не достаться нам. Надо прощупать песок. Они где-то здесь, под ногами наших верблюдов. Смотри лучше вниз, а не на горизонт. Если повезет, мы увидим что-нибудь высовывающееся из песка: кончик копья, кусок веревки, сандалию… Именно здесь надо искать. Иди и скажи об этом остальным.

Теперь все продвигались, глядя по ноги, всматриваясь в песчаную золотистую поверхность; кусочки слюды на песчинках ослепляли их ярким отраженным светом.

Все обрадовались, обнаружив сандалию из папируса. По обычаю ее хозяин велел нарисовать на подошве лицо своего лютого врага и, таким образом, на каждом шагу топтал его. В данном случае был изображен бедуин, оскверняющий саркофаг.

— Прощупывайте! — приказал Нетуб. — Ветер мог отнести эту сандалию на три сотни локтей, но ничем не стоит пренебрегать.

Люди наконечниками копий ковыряли песок. Нетуб слез с верблюда и рассматривал волнообразную поверхность барханов. Отраженный свет, став ярче, резал веки. Достав из кармашка на поясе костяную коробочку со свинцовым порошком, он окунул в нее смоченный слюной палец и обвел глаза жирными черными кругами. Стало легче.