Ксавье Монтепен - Месть Шивы (Индийские тайны с их кознями и преступлениями) Книга 2

— Это справедливо, — отозвались глухим шепотом присутствующие.

— Вы нуждаетесь в золоте? — спросила Джелла, — вы будете удовлетворены немедленно.

Потом, обращаясь к главной жрице, приказала:

— Жюбэ, сними камень, скрывающий наши сокровища, и возьми, сколько хочешь.

— Я повинуюсь, — ответила жрица.

Она склонилась к ступеням из красного мрамора, которые служили входом в святилище. Потайное железное кольцо было вделано в одну из них. Жюбэ взялась за него и с усилием потянула к себе. Ступень тотчас сдвинулась и развернулась поперек лестницы, открыв глубокую нишу, наполненную кожаными мешками с монетами.

Все они были одинаковой величины и вмещали, по всей видимости, до двух тысяч золотых монет каждый. Жюбэ отобрала несколько мешков и сложила их на одну из ступеней святилища.

Джелла следила за ее малейшими движениями и бормотала:

— А! Ненавистные рабы Ост–Индской компании, жадное, ненасытное племя, вы не знаете, что в самом центре Бенареса скрыто сокровище, которое послужит орудием уничтожения всех вас.

— Хватит ли теперь? — спросила Жюбэ.

Принцесса обратилась к индусам:

— Достаточно ли вам будет денег?

— Довольно, — ответил Суниаси.

— Так берите, — проговорила Джелла, — это все принадлежит вам, — и она указала на выложенные мешки.

— Благодарю от имени всех наших собратьев, — проговорил факир.

— Будьте же готовы! — напомнила Джелла.

— Будем, клянемся вам в этом.

— Теперь наступает конец борьбе исподтишка, конец отдельных убийств. Всеобщее истребление чужеземцев придет на смену этим мелким ударам. Через три дня мы услышим последний вздох Ост–Индской компании, через три дня земля Тамерлидов послужит общей могилой для ненавистных англичан.

— Через три дня! — повторили индусы.

— Закрыть святилище! — приказала принцесса.

Жюбэ сошла со ступенек и, перейдя мост, повернула голову животного в обратную сторону. Медная дверь вместе с решеткой немедленно закрылась, и все предметы, возбуждавшие интерес и удивление присутствующих, исчезли, как обманчивые призраки.

— Теперь нам следует удалиться, — заметил Дургаль–Саиб.

— Вы хотите уйти, не проверив, есть ли в святилище чужие? — спросила Жюбэ. — Обнажите кинжалы, собратья, и ищите везде. Осмотрите все галереи и без пощады уничтожьте всякого, кто осмелился бы присутствовать здесь, не имея на то права.

Индусы склонились в знак повиновения и разошлись по галереям. Джелла молча ожидала результата осмотра. Через несколько минут единомышленники возвратились и один за другим объявили:

— Нет ни души!

Однако Джелла обратила их внимание на занавесь, за которой скрывались Казиль, Джордж Малькольм и Стоп, спросив:

— А здесь вы смотрели?

Дургаль–Саиб, взявшись за рукоятку своего кинжала, приблизился к галерее. В тот момент, когда он был всего в двух шагах от нее, приподнявшаяся занавесь пропустила индуса, который склонился перед принцессой:

— Нет никого!

— Хорошо, — ответила Джелла.

— Ни одного мерзкого взгляда не проникло в тайны богини Бовани, — добавил Дургаль–Саиб.

— Жрицы Бовани, — обратилась к священнослужителям Джелла, — удалитесь. Когда священный колокол сообщит вам о нашем выходе, возвращайтесь сюда и оберегайте храм.

Жюбэ вместе со своими подчиненными удалилась в одну из галерей.

Джелла продолжала:

— Удалитесь и вы, творцы грозного дела, исполняйте данные вам приказания.

— Повинуемся, — отвечали индусы.

Один за другим они покидали храм, унося с собой золотые монеты и нетерпение. Теперь каждый из них после сигнала готов был яростно броситься на своих завоевателей, сокрушая все на этом благородном пути. Их сопровождали Джелла и Дургаль–Саиб. Брамины также удалились, освободив обширное пространство вокруг святилища.

Едва затих в отдалении шум шагов, индус с закрытым лицом украдкой вернулся в святилище и, приблизившись к занавеси, за которой скрывались непосвященные, приподнял ее. Сделав это, он снял со своей головы капюшон, которым было закрыто его лицо. Это был Казиль.

— Господин, — проговорил он, — вы можете выйти, они удалились, и здесь нет ни души.

— Ты спас нам жизнь, — произнес Джордж с глубоким чувством, от души пожимая руки мальчика, — без тебя гибель наша была бы неминуема.

— Осталось ли в вашей душе еще какое–либо сомнение?

— Ты знаешь, что нет.

— И я нимало не сомневался, — прибавив Стоп, — Казиль — хороший мальчик.

— Все ли вы слышали, господин? — спросил Казиль.