Иван Апраксин - Царский пират

Потрясенный поморский капитан стоял, не шелохнувшись. Все тело его словно задеревенело. То, что показала ему фея, перевернуло многое у него в душе. Страшно увидеть свое будущее. Да и прошлое свое увидеть так, словно это и не с тобой, а со стороны, чужим взглядом постороннего наблюдателя – тоже страшно.

Всплыло воспоминание о пылающем корабле. Он будет там? Будет стоять на палубе этого плывущего среди морских волн костра? Так вот как суждено ему погибнуть!

Вдруг Степан вспомнил нечто, что не укладывалось в его голове. А почему вдруг появилась та картинка из совсем далекого, немыслимого будущего? Капитан допускал, что фея и впрямь перепутала. Для нее ведь не существует времени, она живет в пустом мире, где нет жизни и нет смерти. Но все же, отчего появилась та картинка Кеми в далекие, будущие времена? Ведь самого Степана там не было и быть не могло…

– А, это, – угадав вопрос, который Степан не успел задать, недовольно сказала фея, – то место появилось случайно, но оно тоже имеет отношение к тебе. Это место, где ты похоронен. Там будет лежать твое тело спустя много времени.

– Где? – не понял капитан. – В тех огромных сотах, которые я видел? Это кладбище? А я-то думал…

– Да нет, – поморщилась фея. – Ты еще и бестолковый в придачу. Твое тело будет лежать прямо под дорогой. Видел дорогу, по которой ездят? Ну вот, кладбище снесут, и прямо по нему проложат дорогу. Так что твои косточки будут все время сотрясаться и дрожать. И так будет вечность. – Она снова рассмеялась. – Подумай лучше о том, чтобы стать травинкой, Степан Кольцо. Это куда спокойнее.

«Так я все-таки буду похоронен на родине, в Кеми, – подумал Степан, уже не обращая внимания на последние слова феи. – Хоть Кемь, как видно, станет совсем другой, неузнаваемой. Правда, это будет уже спустя много времени после моей смерти, так что вряд ли стоит об этом думать. Значит, я не сгорю на том корабле, а вернусь на родину – это гораздо важнее».

Внезапно он обессилел. Слабость накатила внезапно, все тело сделалось ватным, а ноги отказывались держать его. Капитан с испугом посмотрел на фею, но она покачала головой.

– Нет, Степан, – сказала она. – Этого не стоит опасаться, я не стану превращать тебя в травинку против твоего желания. У меня нет такой необходимости: желающих и так предостаточно. Если ты так твердо намерен остаться человеком, страдать и мучиться всю жизнь до самой смерти, а потом умереть – твое дело.

Фея приблизилась и с сожалением погладила Степана по щеке своей маленькой нежной ручкой. Он ощутил это прикосновение, как своего рода ласку – ему стало тепло и уютно. Шутка ли сказать: в последний раз по щеке его гладила только родная мать, а это было давно…

Он опустился на колени, затем сел боком на траву, а после уже не мог себя контролировать: глаза слипались, и тело мягко повалилось. Звезды с ночного неба мягко сияли, освещая его лежащую на лугу фигуру, а вокруг благоухали цветы, и неподалеку слышалось щелканье кузнечика.

Вместе с накатившим сном Степана вдруг посетила странная мысль:

«Зачем же они кладбище-то снесли? Наверное, оно к тому времени уже старое станет, но все равно – нехорошо как-то. Неужто другого места для дороги не нашлось?»

Проснувшись, Степан некоторое время лежал, не открывая глаз. Он прислушивался в своему телу. События и разговоры вчерашнего дня настолько потрясли и напугали его, что страх так и не прошел. Что, если фея обманула его? Что, если его участь зависит вовсе не от его добровольного решения, а уже решена? Фея ведь могла просто играть с ним, как кошка с мышкой.

Сейчас он проснется окончательно, откроет глаза и обнаружит, что стал деревом. Или кустарником. Или ярким и благоуханным цветком вроде того, в который превратилась Эвелин…

Наконец, он открыл глаза и увидел над собой голубое небо без единого облачка. Затем встал с травы и размялся. Рядом на лугу сидели его товарищи. Вот одноглазый Ипат, а рядом с ним трет заспанное лицо Лаврентий, и два баварца ошалело глядят по сторонам. А вот и Ингрид, тревожно глядящая на Степана.

– Ты доволен? – послышался голосок феи, внезапно оказавшейся рядом. – Твои друзья оказались такими же безрассудными, как ты. Никто из них не захотел остаться и украсить собой мой остров. Теперь вы можете уходить.

Фея казалась недовольной, и Степан решил не искушать судьбу. Он поклонился как можно ниже, чуть ли не в пояс, и сказал:

– Мы все очень благодарны тебе, добрая хозяйка. Ты спасла нас от смерти в море, приютила, мы были твоими гостями. Спасибо тебе за ласку и приветливость. Как мы можем тебя отблагодарить?