Гвидо Дикман - Лютер

Лукас Кранах подозвал одного из своих слуг, которые выгружали из повозки пожитки бывших монахинь, и попросил его проводить Катарину к церкви Святой Марии. Он объяснил, что с тех пор, как доктор Лютер вернулся в город, там его можно застать почти всегда.

Войдя под сумрачные своды церкви, Катарина заметила человека в черном одеянии, который, погрузившись в свои мысли, стоял перед алтарем. Тело его скрывала тень, но голова была освещена, из разбитого витражного окна на нее падал широкий луч света. Катарина вдруг почувствовала страх, ей захотелось развернуться и убежать, но за ее спиной, в дверном проеме, в нетерпении стоял слуга Кранаха, внимательно наблюдая за ней. Она немного выждала, а потом медленно подошла к человеку у алтаря.

— Прошу прощения, я ищу доктора Лютера! — Катарина улыбнулась своей сияющей улыбкой, но человек смотрел на нее в полном недоумении, потом глубоко вздохнул и нахмурился. Катарина ему явно помешала.

Она набралась смелости и снова обратилась к нему:

— Извините, господин, но я и мои сестры недавно бежали из монастыря в Нимбшене…

— Так что же привело вас сюда?

Человек сердито смотрел на молодую женщину совершенно не похожую на монахиню. Своей чинной, вежливой манерой говорить и гордой осанкой она напоминала дворянку.

— Ведь доктор Мартин Лютер живет именно здесь? — спросила Катарина. — Он призвал монахов и монахинь служить Господу в миру, а не за монастырскими стенами. Именно это мы с сестрами и решили сделать.

Собеседник смотрел на Катарину с недоверием. Он подавил в себе желание рассмеяться, хотя ему вдруг очень этого захотелось. «Непостижимо! — подумал он. — И все это после горестей последних дней!» Поспешным движением руки он указал даме на скамью.

— Добрый господин, нас вывезли из монастыря в бочках из-под селедки. Если бы у меня были длинные волосы, они до сих пор пахли бы рыбой. Два дня и две ночи мы провели в открытой телеге под ветром и дождем. Я устала и очень голодна. Будьте так добры, скажите мне, где…

— Ну хорошо, хорошо, — перебил ее незнакомец и вздохнул. — Вы все равно от меня не отстанете, пока не добьетесь своего. Мартин Лютер — это я.

— Катарина фон Бора. Я… Мне так много нужно было вам сказать, но теперь… теперь я почему-то не нахожу слов.

Мартин взял ее руку и снисходительно улыбнулся.

— И, насколько я могу судить, это вас пугает.

«Да нет, не путает», — подумала Катарина. Она смертельно устала, она мечтала о еде и о мягкой постели с белоснежными простынями. Наверное, она напрасно сразу побежала к Лютеру. Бледное, изможденное лицо этого человека свидетельствует о глубоком, затаенном горе, которое он носит в себе, о мрачных мыслях, которые не позволяют ему испытывать радость, что, судя по всему, вовсе не чуждо его натуре. А вдруг она поможет ему одолеть эти заботы? Больше всего на свете в этот момент она хотела стать подругой и защитницей этого человека.

— Слуга Кранаха сбежал от вас! — Голос Мартина, прервал ее размышления. — Не стоит сердиться на него за это. Парень влюблен в одну девушку здесь, по соседству.

— Счастливчик… — прошептала Катарина. — Наверное, и со мной это когда-нибудь могло бы случиться, но, вероятно, слишком велик груз тех лет, что я провела в монастыре.

— Хорошему вину нужны годы, чтобы созреть.

Катарина ничего не ответила. Она встала, улыбнулась Мартину своей лучезарной улыбкой и выбежала из церкви.

Виттенберг, июнь 1525 года

Солнечным летним утром жители Виттенберга отмечали праздник столь необычный, что весть о нем в мгновение ока разнеслась по всей империи. То и дело раздавались оскорбительные, возмущенные или, по меньшей мере, озабоченные возгласы, когда стало известно, что Мартин Лютер, который хотя и жил по-прежнему в Черном монастыре, но уже давно расстался с монашеской рясой, решил сочетаться браком с бывшей монахиней Катариной фон Бора.

Под звуки флейт многочисленных шпильманов и фокусников нарядно одетые люди танцевали на улицах и площадях. Городские советники и купцы угощали простой люд вином, а в центре рыночной площади жарились на вертелах сочные поросята и гуси. Все были в великолепном настроении.

Само венчание удивительной четы провел городской священник Бугенхаген; по старинному обычаю оно состоялось почти в сумерки на ступенях церкви Святой Марии. Там, при свете сотен мерцающих свечей и светильников, Мартин и Катарина дали друг другу вечный обет супружеской верности. Лицо Катарины, которая была в платье из кремовой тафты и в белой шелковой фате, сияло счастьем.