Саймон Скэрроу - Центурион

— Пока меня здесь все устраивает, — признался с улыбкой Макрон. — Так бы жизнь шла и шла. Теплый климат, жаркие женщины. Знаешь, после того похода в Британию кельтов я готов не видеть всю свою оставшуюся жизнь. Ни единого.

— Вот уж что верно, то верно, — с чувством фыркнул центурион Катон, припоминая сырость и промозглые туманы над синеватыми болотами, через которые они с Макроном пробивались в составе Второго легиона, осваивая то самое недавнее приращение империи, будь оно неладно. — Хотя летом там не сказать чтобы так уж худо.

— Летом? — скептически удивился Макрон. — Это ты о толике погожих дней между тамошней зимой и осенью?

— Ничего, ничего. Несколько месяцев похода по пустыне, и те времена в Британии покажутся тебе сущим блаженством. Прямо-таки элизиумом. [8] Элизиум — в античной мифологии часть загробного мира, где царит вечная весна.

— Всяко может статься, — вздохнул задумчиво Макрон, припоминая их прошлое стояние на границе Иудеи, среди знойной пустоши. Воспоминание он предпочел отбросить. — Ну а пока подо мной когорта, жалованье префекта и перспектива приличного отдыха прежде, чем нам снова рисковать жизнью и конечностями от имени сенаторов и римского народа, — перефразировал он с усмешечкой святые для каждого римлянина литеры SPQR. [9] SPQR — аббревиатура латинской фразы «Senatus Populusque Romanus» («Сенат и граждане Рима»), изображалась на штандартах римских легионов. — К которому, между прочим, относит себя и этот коварный лукавец Нарцисс.

— Нарцисс?

При упоминании личного секретаря императора Клавдия Катон сел прямо и обернулся к другу.

— Что-то от него ответа до сих пор нет, — сказал он, понизив голос. — А ведь он уже должен был прочесть наше донесение.

— Ну да, — пожал плечами Макрон, — и что?

— А то. Как, ты думаешь, он поступит с проконсулом?

— Кассием Лонгином? Да никак. Ничего ему не будет. Свои следы Лонгин спрятал достаточно тщательно. Четких свидетельств, позволяющих уличить его в измене, нет, и, можешь быть уверен, он сделает решительно все для демонстрации своей преданности императору — особенно теперь, когда знает, что за ним прислеживают.

Катон как бы невзначай оглядел сидящих за соседним столом и, подавшись к Макрону, вполголоса сказал:

— Учитывая, что это нас с тобой Нарцисс послал следить за Лонгином, сомневаюсь, чтобы проконсул в случае чего пролил слезы по нашей кончине. Нам надо соблюдать осторожность.

— Убить нас он все равно не убьет, — отмахнулся Макрон. — Было бы слишком подозрительно. Так что расслабься, Катон, все идет прекрасно. — Согнув в локтях руки, он чуть отвел от стены плечи и с уютным зевком сунул ладони под голову.

Секунду-другую Катон поглядывал на друга, досадуя, что тот не в полной мере осознает опасность, какую может представлять собой Кассий Лонгин. Несколько месяцев назад проконсул Сирии запросил передать под свое начало три дополнительных легиона, якобы для противостояния растущей угрозе восстания Иудеи. С эдакой силищей за спиной Лонгин мог представлять для императора недюжинную опасность. Катон имел стойкое убеждение, что Лонгин собирается посягнуть на императорский трон. Во многом благодаря Макрону с Катоном мятеж тогда оказался подавлен прежде, чем успел охватить всю провинцию, и Лонгину ни к чему стало иметь под собой три дополнительных легиона. При этом было ясно, что такой властолюбец, как Лонгин, едва ли спустит тем, кто разрушил его алчные устремления, и какое-то время — на протяжении нескольких месяцев — Катон жил в опасении мести со стороны проконсула. Но теперь проконсул в самом деле оказался перед растущей угрозой, на этот раз со стороны Парфии, противостоять которой он сейчас мог лишь силами Третьего, Шестого и Десятого легионов с приданными им вспомогательными когортами. А если война разразится в восточных провинциях, то для борьбы с парфянами понадобится каждый, кто только может носить оружие. Катон вздохнул. Забавно: угроза из Парфии оборачивается даже на пользу. Она хоть как-то отвлечет внимание проконсула от мыслей о мести… — по крайней мере пока. Катон осушил чашу и прислонился к стене, озирая город.

Солнце клонилось к горизонту, поигрывая бликами на черепичных крышах и куполах Антиохии; свет постепенно убывающего дня придавал небу персиковый оттенок. Центр этого города — как и большинства тех, что подпали под владычество Рима (а до него греков, наследников завоеваний Александра Македонского), заполняли общественные здания, какие можно встретить во всех концах империи. За величаво-надменными колоннами храмов и портиков открывалась панорама красивых городских особняков, а дальше тянулись трущобы приземистых, с плоскими крышами обиталищ бедноты. Воздух на этих улицах веял всей гаммой запахов скученного человеческого жилья; именно здесь коротали свободное от службы время солдаты. Катон же с Макроном предпочитали относительный комфорт «Изобильной Амфоры», которая, находясь слегка на возвышенности, овевалась всеми дышащими на город ветрами — что гораздо приятнее.