Понсон дю Террайль - Испанка

— Ну так что же?

— Он ведь был женихом.

— В таком случае, мне кажется, невеста его должна разочароваться относительно его.

— Отчего?

— Оттого, что у него были две любовницы.

— И еще какие! — прошептал виконт и затем громко добавил: — Все это прекрасно, но я возвращаюсь к тому, что ты говорил.

— А именно?

— У Концепчьоны теперь нет больше жениха.

— Но, мой друг, — сказал Рокамболь, умевший покраснеть кстати и проявить должное замешательство, — я не люблю… и никогда и не думал о Концепчьоне де Салландрера…

— Зачем притворяться…

— Да уж, конечно, не теперь перед открытой могилой…

— Эх, Боже ты мой, да я и не говорю, что сегодня… речь идет о будущем, мы еще потолкуем; ты идешь к Бланш?

— Конечно.

И Рокамболь, будучи в восторге от своего мнимого зятя, последовал за ним к виконтессе и просидел у нее до восьми часов вечера.

Затем он отправился к сэру Вильямсу, нуждаясь в его совете.

Но когда Рокамболь изложил ему весь ход дела, то сэр Вильямс написал ему следующий короткий ответ:

— Жди письма от Концепчьоны или свидания с нею.

— Однако, черт побери! — пробормотал Рокамболь. И прождал целый вечер, но ни письма, ни посланного не было, и он, чтобы как-нибудь заполнить время, поехал в клуб и проиграл там в карты почти до трех часов ночи. Выходя из клуба, он получил через негра Концепчьоны письмо от нее и, вернувшись домой, прочел его.

В этом письме Концепчьона описывала состояние своей души и все то, что произошло со времени убийства дона Хозе.

«Мне хотелось бы увидеться с вами (Писала она), вы добрый и честный человек, вы протянули свою руку на защиту бедной, всеми покинутой девушки… Мне кажется, что вы придадите мне бодрости… Видеть вас! — Но где?.. Когда?.. Я едва нашла возможность писать вам это письмо. Завтра будут похороны дона Хозе. Приезжайте, но вы не увидите меня: по испанскому обычаю, дамы не присутствуют на выносе. А между тем я надеюсь видеть вас вечером или на другой день. Прощайте, маркиз, пожалейте меня… благодарю вас!..

— Честное слово, — прошептал Рокамболь, — девочка не ценит всей важности своих последних слов. Ей, видите ли, хочется, чтобы я пожалел ее, так как суровая необходимость вынудила ее распорядиться жизнью кузена, и вместе с тем она благодарит меня, что я не отказался содействовать ей в этой маленькой операции. По-видимому, это все не логично, а между тем для меня ясно, что Пепита Долорес Концепчьона де Салландрера бессознательно любит господина маркиза Альберта-Фридерика-Оноре де Шамери. Как подумаешь, что меня звали некогда Рокамболем, что я был приемышем мамаши Фипар, что я подвел под гильотину Николо — а теперь я маркиз де Шамери, по которому сходит с ума дочь герцога де Салландрера!.. А тут еще философы уверяют, что одна добродетель может довести до всего!..

Рокамболь не додумал своей мысли и, задув свечу, бросил сигару.

Господин маркиз де Шамери изволил проснуться на другой день только в десять часов утра; ему всю ночь снился замок де Салландрера.

Одевшись в траурное платье, он зашел к сэру Вильямсу; слепой еще ничего не знал о письме Концепчьоны.

Рокамболь прочел ему письмо.

Выслушав его до конца, сэр Вильямс написал на доске:

— Дело подвигается. Концепчьона любит тебя, и самое главное препятствие теперь больше не существует: дон Хозе выписался из списка живых. Но…

Слепой приостановился и задумался.

— Но? — повторил Рокамболь. Сэр Вильямс написал:

— Герцог де Салландрера — гранд Испании, и притом первого класса; у него семьсот или восемьсот тысяч ливров годового дохода, и состояние его увеличится теперь наследством после дона Педро и дона Хозе…

— Славный кусок! — проговорил Рокамболь, читавший из-за плеча сэра Вильямса.

Слепой продолжал писать:

— Маркиз де Шамери хотя и хорошей фамилии, но принадлежит к дворянству, стоящему ниже герцогов де Салландрера.

— Черт бы тебя побрал, дядя! — вскричал Рокамболь с негодованием истинного маркиза, у которого оспаривают его достоинство. — Ты, кажется, забываешь, что мы ходили в Мальту?

Полудобродушная, полунасмешливая улыбка показалась на отвратительном лице слепого.

Сэр Вильямс, видимо, был в хорошем расположении духа и, пожав плечами, написал:

— Ты забываешь, племянник, что мамаша Фипар заперла перед тобой ворота… в Мальту?..

Рокамболь закусил губы.

— Притом же у маркиза де Шамери только семьдесят пять тысяч ливров дохода… сущая безделица!..