Дороти Даннет: Игра шутов

Лаймонд осведомился:

— А теперь скажите-ка мне: кто из ваших бесценных коллег прибыл сюда вместе с королевой-матерью?

Лицо Эрскина прояснилось.

— Боже мой, Фрэнсис, да на это раз в ее свите вся свора прихлебателей… Тайный совет чуть не в полном составе. Все те мерзавцы, которых нельзя оставить без присмотра дома. Вам нужно быть осторожным.

В углу комнаты стоял маленький, богато инкрустированный спинет 4). Лаймонд допил вино, встал, подошел к инструменту и склонился над ним.

— Меня не узнают. Кто они?

Эрскин стал перечислять. Граф Хантли был среди них, и лорд Максвелл, и лорд Джеймс Гамильтон, наследник правителя. Том добавил, глядя Лаймонду в лицо:

— И оба Дугласа. Джеймс Дуглас из Друмланрига и сэр Джордж.

Фрэнсис Кроуфорд в прошлом не раз сталкивался с семейством Дугласов, и эта новость его, казалось, позабавила.

— Многообещающее начало. Кто-нибудь еще?

— Целая толпа Эрскинов.

Том ухмыльнулся. Эта семья на протяжении многих поколений служила верной опорой трона. Его жена Маргарет прибыла сюда в качестве фрейлины; Дженни, леди Флеминг, свекровь, была гувернанткой маленькой королевы; младшие сестры и брат жены — товарищами ее игр. Его собственные два брата входили в свиту, а отец, который по болезни не мог приехать, был назначен опекуном Марии с тех самых пор, как ее перевезли во Францию.

Он обрисовал расстановку сил. Лаймонд выслушал и заметил:

— Но при таком переизбытке Эрскинов — что здесь делать мне?

— Играть на спинете, — сказал полномочный посланник. — Вы чертовски хорошо это делаете.

Звонкая, чистая мелодия продолжала струиться.

— Музыка заглушает голоса. Ваши друзья и не подозревают в вас таких талантов.

— Практически все мои друзья знают, что я вообще не умею играть на этой штуковине. Что еще? Вам не надо описывать французский двор. Это… это — собрание всех блажей и всех причуд, — продолжил Фрэнсис Кроуфорд. — Я могу вам столько порассказать о Франции, что вы устанете слушать. — Пальцы его бегали по клавишам и голос смягчился. — Университеты и тюрьмы, будуары и бордели, дворцы и картины, серенады, банкеты, любовные игры, копыта и шерсть и сожжения еретиков. Постель, поножовщина и бичевание. Я знаю все истоки и тайные течения. Если есть опасность, я найду ее. Теперь мне пора.

Оба встали. Эрскин хотел было удержать гостя, но передумал. От Лаймонда требовалось только одно: сообщить, что он прибыл во Францию, и он своевременно явился на свидание. Том спросил:

— Вы давно в Дьепе?

Лаймонд удивленно поднял брови, но ответил коротко и по сути:

— Всего пять часов.

Догадка обожгла Тома, жарким пламенем разлилась по коже.

— Боже мой… неужели вы приплыли сегодня на продырявленной галере?

— Приплыл? — На лице Лаймонда впервые мелькнуло неподдельное чувство. — Да я чуть ли не шлепал вброд по воде, волоча за собой эту посудину. Нас пробуравили на рейде, галера едва не затонула, девятнадцать человек погибло, двадцать пять изувечено; капитан — простофиля, а боцман накурился гашиша до розовых слонов.

Разволновавшись, Эрскин прошел до окна и обратно.

— Я видел. Видел, как она заходила, видел пробоину, видел, как бросили якорь на траверзе, слышал пушку. Проклятье. Значит, вы столкнулись с галеасом? На девять десятых — вина моряков, на одну десятую — невезение.

— Полагаю, на «Гуден Роос» предпочитают думать, что дело в невезении, — сказал Лаймонд весело. — Ведь им же заплатили, чтобы потопить нас.

Эрскин сел.

— Вы уверены?

— Вполне.

— Кому-нибудь еще пришло это в голову?

— Сомневаюсь. Вы же слышали общепринятую версию.

Том Эрскин встал и заключил неожиданно резко:

— Этот ирландский маскарад — безумие. Как сможете вы работать, если на вас нападают, не дав даже начать? Полагаю, вы взяли имя реально существующего человека?

— Разумеется. Но его мало кто знает в лицо. Поверьте, мы постарались все хорошенько продумать.

Наверное, помогла золовка Лаймонда, ирландка Мариотта. Эрскин воскликнул:

— Так, значит, вы едете к французскому двору, чтобы король вас научил, как выгнать англичан из Ирландии? — Тут он осекся. Ирландский план всегда казался ему безумным, достойным самонадеянного глупца. Но он ничего не сказал и в награду удостоился объяснений, до которых Лаймонд снисходил редко.

— Да, — подтвердил Лаймонд. — Это — самый легкий путь внедриться в избранный круг неузнанным. Думаю, король Генрих сделает пребывание О'Лайам-Роу во Франции долгим и роскошным, чтобы он вполне прочувствовал все прелести возможного союза. Я, во всяком случае, на это надеюсь.